Прогулка

Но где-то во время гонки, молясь, чтобы она поскорее закончилась и не убила его, Бен начал наклоняться в сторону изгибов. Трек извивался, и он изгибал свое тело, словно мотогонщик, вписывающийся в поворот. Когда их понесло вверх тормашками, он вжался в сиденье и притворился, что жмет на кнопку форсажа, словно пилот истребителя, уклоняющийся от встречного огня. Он перестал плакать. Он сосредоточился. Он рулил и управлял. Когда вагонетка остановилась, слез как не бывало. Бен рванулся к выходу и сделал круг, чтобы снова встать в очередь.

В тот день он прокатился на горках еще десять раз. Когда они возвращались на машине домой, еще до того, как старикан в очередной раз попался на вождении в пьяном виде и полицейским пришлось довозить Бена до дома, папаша рыгнул и сказал сыну:

– Извини, что ты из-за меня разревелся. Я облажался.

– Я знаю, что ты выпил, пап.

– Нет, я в том смысле, что я действительно облажался. Но у меня есть на то причины. Я знаю, что никогда не сделал для тебя ничего хорошего. Но запомни: все плохое можно превратить в хорошее, если знаешь, как это сделать.

* * *

Он проснулся. Что-то в нем переменилось. Долгие годы смирения, замкнутости и, как следствие, равнодушия словно слетели с него. Снова появилась настойчивость. И неистовство.

Он поднялся на смотровой площадке тормозного вагона, глядя на убегающие вдаль рельсы из-под колес несущегося поезда. Он никак не управлял тропой. Она диктовала ему все. Но теперь это осталось в прошлом. Рули этой штукой. Да, он станет ею рулить. И вырулит прямиком к Терезе. Он вернется к ней. Я проложил здесь тропу. Мне хотелось, чтобы она шла именно тут.

Бармен, прошедший до тормозного вагона через весь состав, похлопал Бена по плечу.

– Вам нужно вернуться внутрь до темноты, – сказал он.

Бен развернулся и с силой врезал бармену по лицу. Затем бросился на старикашку и принялся душить его, колотя по голове рукояткой пистолета.

– Перестаньте! – вскрикнул бармен. – Вам надо вернуться внутрь.

– Как попасть на локомотив? – приказным тоном спросил Бен.

– Это очень опасно!

– ДА МНЕ НАПЛЕВАТЬ!

– Через вагон-ресторан, – прохрипел старикашка. – Там есть лесенка, по которой можно забраться в кабину.

– Кто им управляет?

– Я же вам сказал: никто. Он едет сам по себе.

– Ну больше он так не поедет.

– Постановщик вам не позволит…

– Я сам Постановщик.

– Похоже на то, – улыбнулся бармен.

Бен отпустил старикашку и одним махом прошагал через четыре пассажирских вагона, прежде чем в салоне первого класса столкнулся с собакомордым.

– Я ждал этого с того дня…

– Да пошел ты.

Бен врезал ему прямым под нижнюю челюсть и повалил между сиденьями.

Он пробежал вагон-ресторан, открыл раздвижную дверь и остановился у стыковочной муфты, соединяющей локомотив с остальным составом. Поезд теперь летел километров под триста в час, и встречный ветер завывал, словно дикий зверь, между локомотивом и вагоном-рестораном. Позади локомотива виднелась лесенка-стремянка, ведущая на крышу. Бен ухватился за перекладины и полез вверх, накрытый адреналиновой волной, как мальчишка тридцать лет назад. Добравшись до крыши, он увидел плавно изгибающиеся вправо рельсы, рассекающие бескрайние солончаки и ведущие к темному горному массиву.

У подножия горного хребта виднелся тоннель. При такой скорости еще немного, и локомотив ворвется в него, сметя Бена вниз. Его это не страшило. Он стал хозяином положения. В темнеющем небе он увидел, как между двумя яркими лунами, висевшими слева от горного тоннеля, начал проступать красный треугольник. Он выглядел так, словно был выписан лазерами. Бен распластался на крыше и пополз по ней, а ревущий ветер делал все, чтобы сбросить его вниз. Но у Бена снова были руки. Как хорошо снова иметь руки. Они ему помогали.

Тоннель все приближался, а огромный треугольник в небе расширялся, когда Бен достиг передней части ревущего локомотива и обнаружил лесенку, ведшую сбоку к двери кабины. Едва он успел спуститься вниз, заглянуть в окно и увидеть, что кресло машиниста пусто, к Бену подлетел огромный черный Дымок с белыми пылающими глазами и уставился на него безмолвным, разъяренным взглядом.

Бен ни секунды не колебался. Он нахмурился, погрузился в тело Дымка и начал делать глубокие вдохи, всасывая полупризрака, словно курил кальян. Он заметил, как Дымка объяла паника, а в глазах появился дикий страх. Бен не останавливался. Он высосал из неба весь пепел без остатка, включая жалкие, горящие глаза Дымка. Затем он повернулся к окну и выплюнул Дымка изо рта огненным шаром, пламя которого расплавило стекло и проделало в нем отверстие. Ветер тотчас же остудил расплавленное стекло, и Бен проскользнул в кресло машиниста, увидев, как красный треугольник продолжает разрастаться в меняющемся ночном небе.