Прогулка

– О, я собираюсь еще больше сгустить краски и усугубить ситуацию. Поскольку, видишь ли, если ты выберешь выход в левую дверь, ты никогда, ни при каких обстоятельствах не сможешь никому поведать о том, что с тобой произошло на тропе. Даже своей жене. Ты рухнешь замертво, прежде чем слова из мозга достигнут твоего рта. Та же судьба ожидает тебя, если ты попытаешься что-то об этом написать, или воспользоваться языком жестов, или поведать миру свою историю с помощью азбуки Морзе. В то же мгновение сердце твое разорвется. Но потом ты окажешься вовсе не в этом кабинете. Понимаешь? Это твой единственный шанс пройти в другую дверь, стать повелителем тропы и жить вечно в полном удовольствии и восторге. Возможно, тебе следует поразмыслить, прежде чем действовать столь однозначно, дорогой мой. Не бросай золотую жилу. Это твоя теперешняя и последующая жизни, слившиеся в единое совершенное и бесконечное существование.

Бен почувствовал, как у него подгибаются колени.

– Сядь, – сказал ему Режиссер-Постановщик. – Для этого здесь и кресло.

Но садиться он не стал. Он подошел к правой двери – двери в рай – и взялся за круглую, обтянутую атласом ручку, чуть огладив ее ладонью. Затем повернулся к Режиссеру-Постановщику.

– Что произойдет, если я их покину? – спросил он.

– Ты так ничего и не понял. Ты не

покинешь их, если войдешь в эту дверь.

– Что произойдет с миром за левой дверью, если я в нее не войду?

– Он не существует. Но какая от этого разница? Все то же самое, только лучше.

– Я умру?

– Смерти нет. Мысли шире, а не только категориями жизни и смерти.

– Это не подстава?

– Конечно, нет.

– Тогда это проверка.

– Нет, не проверка. Это так же реально и взаимосвязано, как жизнь на Земле.

Но его жизнь на Земле… Она ведь была реальнее, верно? Бен попятился от двери и сел, потирая виски и громко постанывая. Режиссер-Постановщик встал и налил ему стакан воды, после чего добродушно по- хлопал по плечу.

– Это нелегко, – произнес он. – Уж я-то знаю. Во многом надо разобраться. К счастью, ты попал в нужное место. Можешь размышлять столько, сколько тебе заблагорассудится. Я побуду с тобой целую вечность, если именно столько тебе потребуется, чтобы принять решение.

Бен обхватил голову руками. Он пролетел между двух лун лишь затем, чтобы по чужой воле оказаться в этом кабинете. Надо решать очередную чертову головоломку. Тропа забрала его и швырнула в этот жуткий, ужасный, фантастический мир. И все же она постоянно защищала его, не давала погибнуть, балуя едой, напитками и прочими штуками, которых он раньше никогда не видел. Тропа – это хорошо, не так ли? Если ты просто пройдешь в дверь, ведущую обратно на тропу, то увидишь их вновь, станешь жить вечно, и все это будет чертовски прекрасно и беззаботно…

И вместе с тем – «он не существует». Именно это, как сказал ему Режиссер-Постановщик, произойдет с миром, который он когда-то знал. Мир этот исчезнет навсегда: всё, что он видел, все, кого он знал, всё, что испытал благодаря пугающему миру, которым никак не мог управлять. Все это сгинет.

Бен свирепо посмотрел на сидевшего напротив загорелого плейбоя. Я мог бы его зарезать. Тем ножичком для вскрытия конвертов на столе у старика. Он вполне сгодится. Всадить его гаду прямо в глаз. На стене Бен заметил картину, изображавшую ночной прибрежный пейзаж с сидевшим на бархане маленьким синим крабом и двумя полными лунами на заднем плане.

Две луны. Две чертовы луны. Почему их всегда две?

И тут Бена осенило дивной и безумной мыслью. О, какая блестящая мысль пришла ему в голову. Он снова поднялся.

– Я хочу туда, откуда пришел, – повторил он Режиссеру-Постановщику.

– Больше веришь в жизнь, чем в Самого Бога, а?

– Да. Больше верю в жизнь, чем в Самого Бога. Но есть еще кое-что. Вы сказали, что я смогу делать на тропе все, что захочу, верно?

– Верно, – согласился Бобби.

– Как только я выйду через левую дверь, все мои способности и возможности исчезнут, да?

– Верно мыслишь, парень.

– Но сейсас они пока что у меня есть, да? Я все еще на тропе.

Он подошел к столу и взял в руку нож для вскрытия конвертов. Острый. С массивной, тяжелой ручкой. Режиссер-Постановщик с любопытством глядел на него.

– Что ты собираешься де…

Бен вонзил нож прямо себе в лоб. Струйка крови пробежала у него по лицу, а он провел лезвием до самого паха, затем между ног и вверх по позвоночнику, по черепу, вернувшись к первой ране во лбу. После этого он швырнул окровавленный нож на ковер и запустил пальцы в разрез на животе, раздирая себя на части.