Читаем Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! полностью

— Согласен и сочувствую! ТВ показывает, как популярному киноактёру хочется сказать с экрана слово "блядь", но делать этого он не может, нельзя, "рамки приличия" сдерживают. Если на "первоэкранную" знаменитость свалится "душевный восторг" и он к тексту в сценарии добавит малое "излияние", то звукооператор в паре с режиссером обязательно "затрут" восторг "писком! А так хотелось выразиться! Что делать? Не умирать же, в самом-то деле! Тогда-то с общего согласия и постановили: "когда хочется — то можно", и актёр, будучи страшно популярным и любимым народом, применяет суррогат невинному слову "блядове": "блин". Маскируется, но всем понятно, что хотел сказать "большой мастер сцены". Главное — это договориться: "блядь" произносить нельзя, а "блин" — сколь угодно!

— Бедной финской краске — и той досталось: "Ну, Тиккурила, блин, даёт!" — и все приличия соблюдены. Никто не задумается о том, почему популярный актёр пищевой продукт "блин" с краской мешает. Финны, пожалуй, не знают, что такое для вас "блин" на сегодня. Уметь надо!

— Финны бедные и у них нет в обращении слова "блядь". Что говорит об употреблении "invekto" церковь? Так ли, что к настоящему времени только она осталась непогрешимой и не употребляет инвективой лексики? И только к её голосу нужно прислушиваться в нашем мире?

— Да? Ты уверен? А такое не приходилось слышать? — и бес, соблюдая правила и каноны пения молитв, начал:

— "Инок Пафнутий шед лесом узрил беса на пне сидяще и удом орехи коляще. Инок Пафнутий досташа свой уд худ и немощен и трижды обернуша им вкруг чресел своих, чем и посрамиша диавола"!

— Что за "уд"?

— Удочка, удилище, орудие лова рыб. И только. Ничей слух слово не оскорбляет, пристойное и понятное. Нехорошо нарушать "Закон о сквернословии".

— Неправильно сказал, надо так: "закон о чистоте языка"

— Да какая разница!

— Да, да! Это великое искусство — "ходить по краю".

— Вот ещё кусочек древности: "отныне матушка содержи свою срамницу в чистоте и опрятности, ибо еть тя я буду сугубо и не единожды, и не прихоти своей ради, а продления рода человеческого для!" — так было сказано неким иереем, когда его дражайшая половина была уличена в "греховной связи" на стороне. Обратил внимание, от какой древности идёт к вам "ненорМАТивка"?

— А если о событиях, что случились "на шахте угольной", исполнить при большом скоплении граждан? Минует меня конфликт со слушателями? и что заработаю за исполнение "шедевра"?

— Ничего тебе не сделают. Слушатели порадуются песне. Простых слушателей у вас всегда больше, чем депутатов. И песня простая, понятная, и нет в ней ни единого инвективного слова. Любой судья не примет дело к рассмотрению и не осудит тебя за принародное исполнение музыкального произведения о шахте, и о том, что там случилось. А "член" по новой орфографии нужно писать с двумя "н" — заметил бес, глядя на экран монитора.

— Почему же?

— Чтобы был длиннее! — получил ответ. И опять нет ни единого бранного слова, и текстовый редактор в компьютере не лезет с предупреждением: "это выражение бранное. Если вы считаете его употребление…"

— По твоим правилам и "грудь" нужно писать без мягкого знака?

— Разумеется! Чтобы тверже была!

Милые женщины! Видите, какие мы добрые к вам? Нет, вы обратите внимание, как мы лихо и быстро свои эпитеты "отфутболили" вам? вполне безобидные слова сделали ругательными? Это мы сделали! Когда и как это произошло? Выяснением этого вопроса напрямую обязан заняться Институт Языка при Академии Наук и вынести авторитетное заключение по данному вопросу не позже пятницы. Нужно спешить потому, что высокие законотворцы, избранные нами по слабоумию нашему, будучи малограмотными, как и остальной народ, цепляются к вполне безобидным, словам! Если их срочно не обучить, хотя бы азам русского языка, то они в основном, становом, опорном, крепком, прекрасном, изящном, могучем, боевом и неутомимом слове из трёх букв прикажут писать вместо "У" — "Ю"! И ежели среди них в ближайшее время не начать ликбез по данной теме, то они пятьдесят один процент, "контрольный пакет" слов нашего замечательного, редкого, красивого, неповторимого, мудрого, острого, краткого, гибкого, вечно юного, совершенного и самого древнего языка во вселенной в законодательном порядке объявят "мамкиными"!

Историческая справка: подмена в понятиях, очень похоже звучащих словах "блуд" и "блядь" была совершена по указу Екатерины Великой. Прекрасно разбиралась матушка не только в блядстве, но и в русском языке! Это её работа, это она не захотела быть одинокой царствующей блядью:

— "Повелеваю отныне и до скончания времён только женщинам на Руси быть "блядями!"

— Так уверенно говоришь, что хочется думать: "не иначе, как присутствовал при подписании указа императрицей"! Кто-то из мужчин готовил указ?

— Не без этого.

— Кто, по-фамильно?

— А нам нужно? Хотелось бы сделать поправку о блядях… Поправка давняя, многолетняя, о ней мало кто знает — скромно заявил бес.

— Интересно! Излагай, чего уж там…

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза