Происхождение человека и половой отбор

Остается еще один весьма любопытный пункт, впервые отмеченный мистером Т. В. Вудом[888]

и достойный внимания. На фотографии (данной мне мистером Уордом) с экземпляра, монтированного в позе, которую птица принимает, когда выставляет себя напоказ, можно видеть, что на тех перьях, которые подняты вертикально, белые блики на глазках, представляющие свет, отраженный выпуклой поверхностью, находятся на верхнем или крайнем конце, то есть направлены вверх, и птица, щеголяющая своим убранством, стоя на земле, естественно, должна освещаться сверху. Но вот что любопытно: наружные перья птица держит почти горизонтально и их глазки также должны казаться освещенными сверху, и, следовательно, белые блики должны лежать на верхних сторонах глазков; и как ни удивителен этот факт, они действительно расположены именно так! Поэтому глазки на различных перьях, хотя расположены очень по-разному по отношению к свету, все кажутся как бы освещенными сверху, то есть выглядят как раз так, как оттушевал бы их художник. Тем не менее, они не освещены строго из одной и той же точки, как бы следовало, ибо белые блики на глазках тех перьев, которые птица держит почти горизонтально, расположены несколько слишком близко к дальнему концу, то есть они недостаточно сдвинуты вбок. Однако мы не имеем никакого права ожидать полного совершенства от какой- либо части, сделавшейся украшением благодаря половому отбору, совершенно так же, как нельзя ожидать этого от какой-либо части, видоизмененной путем естественного отбора для действительной пользы, например, от такого удивительного органа, как глаз человека. А мы знаем, что сказал о человеческом глазе Гельмгольц, величайший европейский авторитет по этому предмету: если бы оптик продал ему прибор, сделанный столь небрежно, он счел бы себя вправе вернуть его обратно[889]

.

Мы видим, таким образом, что возможно проследить совершенно постепенный ряд переходов от простых пятен до удивительных украшений в виде шаров в углублениях. Мистер Гульд, любезно давший мне несколько таких перьев, вполне согласен со мной относительно полной постепенности переходов. Очевидно, что ступени развития, обнаруживаемые перьями одной и той же птицы, вовсе не обязательно показывают нам те ступени, которые пройдены вымершими предками этого вида, но они, вероятно, дают нам ключ к пониманию истинных ступеней и, покрайней мере, наглядно доказывают возможность постепенных переходов. Принимая во внимание, как старательно самец фазана-аргуса выставляет напоказ свои перья перед самкой, равно как многие факты, делающие вероятным, что самки птиц предпочитают более привлекательных самцов, каждый, кто признаёт действие полового отбора, ни в каком случае не станет отрицать, что простое темное пятно с несколько желтоватым оттенком могло быть превращено, путем сближения и изменения двух смежных пятен, при некотором усилении окраски, в один из так называемых эллиптических орнаментов. Такие орнаменты были показаны многим лицам, и все признали, что они прекрасны; некоторые находили даже, что они красивее глазков в виде шаров в углублениях. Так как маховые перья второго порядка удлинились путем полового отбора, а эллиптические орнаменты увеличились в диаметре, их цвета стали, по-видимому, менее яркими; поэтому украшение перьев должно было достигаться усовершенствованием узора и оттенков, и этот процесс продолжался до тех пор, пока не развились, наконец, удивительные глазки в виде шаров в углублениях. Таким образом, мы можем понять — и, по-моему, другого объяснения нет — современное состояние и происхождение украшений на маховых перьях фазана-аргуса.

Ясность, которую вносит в этот вопрос принцип постепенности; то, что нам известно о законах изменчивости; изменения, имевшие место у многих из наших домашних птиц, и, наконец, особенности (как мы яснее увидим далее) незрелого оперения молодых птиц — все это дает нам возможность иногда указать с некоторой уверенностью вероятные ступени, путем которых самцы приобрели свое блестящее оперение и разнообразные украшения; тем не менее, во многих случаях мы остаемся в полном мраке. Мистер Гульд указал мне несколько лет тому назад одного колибри Urosticte benjamini

, замечательного любопытными различиями, существующими между полами. Самец отличается, помимо великолепного горлышка, зеленовато-черными рулевыми перьями, из которых четыре средних имеют белые кончики; у самки, как у большинства родственных видов, три наружных рулевых пера с каждой стороны хвоста имеют белые кончики, так что у самца украшены белыми кончиками четыре средних, а у самки шесть наружных перьев. Случай этот особенно любопытен потому, что, хотя цвет хвоста бывает чрезвычайно различен у обоих полов многих колибри, мистер Гульд не знает ни одного вида, за исключением Urosticte, у которого самцы имели бы белые кончики на четырех средних хвостовых перьях.