Происхождение фашизма

Энергичными поборниками насильственного курса были националисты. Отсутствие собственно консервативной партии позволяло им привлекать сторонников правоэкстремистского курса, которых не удовлетворял либеральный курс. Вместе с тем националисты сохраняли известную свободу для маневра влево, пытаясь заразить национализмом рабочее движение. Близко подошел к пониманию подлинной роли националистов итальянский исследователь Л. Сальваторелли, который писал о «динамичном» консерватизме как о характерной черте итальянских националистов. Основная цель такого рода консерватизма — решительное изменение ситуации в противовес левым силам, его характерная черта — тяга к экстремистским методам политической борьбы^{55}. Например, в июньские дни 1914 г. во время знаменитой «красной недели»

^[3] националисты пытались дать бастующим пролетариям сражения на улицах крупных городов, собирая под свои знамена мелкую буржуазию и люмпен-пролетариат, особенно многочисленный в столице.

Националистам удалось проникнуть в синдикалистскую ветвь итальянского рабочего движения. Синдикалистов навстречу националистам толкнула их жажда «прямого действия», не подчиненного научно обоснованной революционной цели (рычагом «прямого действия» и основной формой организации рабочего класса синдикалисты считали профсоюзы). В. И. Ленин расценивал итальянский синдикализм как крайнее направление, совсем уходившее прочь от социализма^{56}

.

Нашла отклик у синдикалистов идея борьбы пролетарских и плутократических наций. В. И. Ленин отмечал созвучие между высказываниями Э. Коррадини и одного из синдикалистских лидеров — Артуро Лабриолы, который, по словам Ленина, так интерпретировал Ливийскую войну: «… мы боремся не только против турок… но и против интриг, угроз, денег и войск плутократической Европы, которая не может потерпеть, чтобы маленькие нации дерзнули совершить хоть один жест, сказать хоть одно слово, компрометирующее ее железную гегемонию»^{57}.

С националистами синдикалистов сближало и решительное отрицание либеральной демократии. Тот же Артуро Лабриола, соглашаясь с определением, данным синдикализму Коррадини, писал: «Синдикализм довольно удачно определили как вид рабочего империализма. Действительно, в синдикализме выступают те же волевые и наступательные тенденции, которые есть в капиталистическом империализме. У синдикализма имеется то же презрение к сентиментальной и гуманитарной демократии…»^{58}. Конечно, в отличие от националистов, боровшихся против либеральной демократии справа, синдикалисты делали то же самое с левацких позиций.

Взаимопереплетение национализма и синдикализма порождало сильно действующую взрывчатую идеологическую смесь, которую советский историк Б. Р. Лопухов с полным основанием классифицировал как «специфически итальянский «вариант национального социализма»^{59}

. Но в организационном плане слияния этих течений в то время не произошло. Только через несколько лет их представители сошлись вместе в рядах фашистского движения. По соглашению 26 февраля 1923 г. Националистическая ассоциация вступила в фашистскую партию. Ее лидеры Э. Коррадини, Л. Федерцони, А. Рокко и другие заняли видные места в фашистской иерархии. Но если националисты в полном составе объединились с фашистами, то синдикализм в русле фашизма был представлен отдельными индивидуумами (правда, весьма активными и влиятельными), например М. Бьянки, Э. Россони, А. Оливетти, С. Панунцио и др. Синдикалистская струя придавала впоследствии фашизму оттенок левизны, что постоянно обыгрывалось официальной фашистской пропагандой с целью воздействия на сознание трудящихся.

Соприкосновение синдикализма с национализмом имело еще одно важное следствие: родилась идея объединения синдикатов рабочих и синдикатов предпринимателей по отраслям. Руководящие органы каждой такой отраслевой корпорации должны были представлять, по мысли теоретика националистов А. Рокко, общие интересы предпринимателей и рабочих, а сенат — интересы корпорации в общенациональном масштабе. Тем самым предполагал лось достижение двух целей: во-первых, ликвидировать классовые антагонизмы, а во-вторых, свести до минимума конкуренцию внутри страны, чтобы сосредоточить усилия на завоевании внешних рынков. Таким образом, нация превратилась бы в «общество производителей», спаянное воедино общностью корпоративных интересов и жесткостью корпоративной дисциплины.

Корпоративистским тенденциям принадлежит заметная роль в генезисе итальянского фашизма. Они заняли прочное место в его теории и практике. Присущи они были и фашистским движениям в других романских странах, что объясняется существованием в них течений, родственных итальянским синдикализму и национализму, а также влиянием католической церкви, которая с конца XIX в. в борьбе против социализма приняла на вооружение корпоративистскую систему взглядов.