Происхождение скотоводства

Единственными скотоводами среди индейцев Южной Америки стали гоахиро, обитавшие в засушливом прибрежном районе Колумбии. Они заимствовали у испанцев крупный и мелкий рогатый скот, лошадей, ослов, свиней и кур. Владельцы крупных стад почти полностью забросили земледелие, предпочитая получать его продукты в обмен на скот. Мясо и молоко стали основной пищей гоахиро, важным компонентом которой остались также и земледельческие продукты. Молоко они получали от коров, а мясо от коз и овец, которых резали для этого очень часто. Животные, кроме того, широко использовались в торговле, для выплаты различных штрафов и в качестве брачного выкупа (особенно крупный рогатый скот). Крупный рогатый скот стал у гоахиро мерилом стоимости и показателем социального престижа. После перехода к скотоводству принцип родства по женской линии продолжал доминировать у гоахиро. Связи родичей по материнской линии оставались наиболее крепкими из всех социальных связей, причем материнско-родовая община ассоциировалась с крупным рогатым скотом. Собственность на скот возникала с раннего детства из подарков, сделанных ребенку матерью или бабкой. Костяк стада молодой семьи составляли животные, подаренные невесте ее материнскими родичами, которые считали своим долгом заботиться о благополучии молодых. Жених также получал животных от своих материнских родичей. После смерти стадо покойного обычно делилось между его родственниками по материнской линии, причем перед разделом много крупного рогатого скота убивали на могиле [408, с. 369–381; 955, с. 359; 409, с. 411–416; 1023, с. 175–202].

Глава IV. Происхождение и ранние этапы распространения скотоводства (опыт исторической реконструкции)

Первичные и вторичные центры становления производящего хозяйства

Учение о первичных и вторичных центрах доместикации было впервые разработано Н. И. Вавиловым на ботанических материалах. В целом эта идея оказалась весьма плодотворной и нашла широкое применение не только в биологии, но и в социальных науках. В настоящее время ни одно серьезное исследование, в котором затрагивается проблема возникновения земледелия и скотоводства, не может не учитывать достижений Н. И. Вавилова и его учеников. Возражения против концепции «центров происхождения», появившиеся в последние годы, кажутся неосновательными. Тенденция умаления принципиального значения теории Н. И. Вавилова восходит к работам Дж. Харлана, Э. Хиггса и М. Джермана [631, с. 468–473; 656, с. 31–40; 633, с. 4, 5], которые, опираясь на новейшие достижения археологов и ботаников (обнаружение фактов доместикации различных животных и растений в самых разных районах, выявление несовпадения центров разнообразия видов и центров происхождения их культурных форм и т. д.), призывают отказаться от идеи «центров происхождения», так как и земледелие и скотоводство возникали независимо в разных районах на обширных территориях, что будто бы не соответствует представлению о каких-то узколокальных центрах. На самом деле, как ни широки бывают порой ареалы подходящих для доместикации растений. и животных, они все же так или иначе, ограничены. Том самым лишается смысла стремление искать предпосылки становления производящего хозяйства там, где биологической базы для него не было и не могло быть. В действительности же границы первичных очагов возникновения земледелия и скотоводства, очевидно, не совпадали и с границами областей с благоприятным экологическим фоном. Первые оказались неизменно уже вторых в силу неравномерности исторического развития отдельных человеческих коллективов, которая начала проявляться весьма рано. Поэтому культурные, предпосылки для перехода на новую, качественно иную ступень эволюции складывались в рамках «биологически благоприятных очагов» неодновременно. Это, конечно, не означает, что в пределах таких очагов процесс никогда не мог идти параллельно. Так, на территории переднеазиатского очага земледелие возникло, очевидно, независимо в восточной и западной его частях. Однако по отношению к окружающим районам переднеазиатский очаг выступал как единое целое, ибо его влияние на них стало сказываться тогда, когда достижения восточного и западного регионов объединились в одном комплексе.

Концепция «центров происхождения» подкрепляется порой лингвистическими и антропологическими данными. Так, более чем вероятно, что распад сино-тибетской языковой семьи и рассредоточение отдельных ее ветвей прямо отражает процесс распространения производящего хозяйства из восточногималайского центра. То же можно сказать и о процессе расселения южных монголоидов в неолите.