Прокаженные

— Прежде всего я хочу поздравить от имени всех больных и работников лепрозория Зину и Марию, а также Лихачева и Кадыбанова по случаю их бракосочетания и пожелать будущим их семьям всякого преуспеяния и счастья.

Раздались аплодисменты. Зал оживленно зашумел. Остренькое лицо Зины Кузнецовой осветилось радостной улыбкой. Она покраснела. Кадыбанов сидел неподвижно, с величавым достоинством слушая приветствие. Маленькая фигура Лихачева колыхнулась, он почесал голую, без единого волоска бровь и принялся вертеть по сторонам русой головой, точно не допуская мысли, что приветствие относилось к нему. Маша Величкина слегка вспыхнула, поправила на голове красивый голубой платок, прикрыла им на щеке густо-лиловое пятно.

Наклонившись к Лихачеву, она принялась что-то шептать. Тот одобрительно закивал головой.

— Мы им желаем, — продолжал Туркеев, улыбаясь, — пусть они скорее выздоравливают и подарят нам здоровых ребят, будущих энергичных работников…

Тут Зина уже явно смутилась и прижалась головой к груди мужа. Зал принялся аплодировать.

— Вот… — задумался Туркеев, точно не зная, о чем говорить дальше. — В честь наших новобрачных мы сегодня и устраиваем праздник. Пусть повеселятся они, да и все вы повеселитесь, потанцуйте, порадуйтесь, и за урожай тоже порадуйтесь… Нынче он выдался у нас замечательный благодаря хорошей погоде и вашей энергии… Кроме того, повеселитесь и порадуйтесь за тех, кто вылечился, кто ушел в этом году от нас, стал здоровым… В прошлом году мы вылечили…

— Семерых! — подсказали ему из зала.

— Верно — семерых, — улыбнулся он. — А нынче мы вылечим десяток, а то и больше… десяток-то уж наверное, — твердо сказал он, и при этих словах в зале послышалось сочувственное оживление. — Еще далеко некончен год, а мы уже вылечили шестерых… Шестеро получили здоровье! — воскликнул он с гордостью.

Но в этот момент в зале зашевелились, и кто-то спросил:

— А шестой кто?

Туркеев умолк, уставился в ту сторону, откуда последовал вопрос.

— Как кто? Считайте: Перепелицын, Калашников, Рыбакова, Голубков, Филиппов… — и, неожиданно опустив глаза, смутился. — Верно, не шестеро, — поморщился он, — а пятеро… Почему-то я все время считаю эту… эту… как ее, — уставился он на Веру Максимовну, — да, почему-то я все время припутываю в это число эту… Олю Земскову, — и он с досадой махнул рукой, заметив, как Вера Максимовна побледнела и сидит с закрытыми глазами. — Она ведь излечилась еще в прошлом году. Думаю, граждане, что число излечившихся у нас с каждым годом будет возрастать, и когда-нибудь у нас исчезнет совсем надобность лечить людей от проказы. Но помните одно: недостаточно надеяться на одних врачей, на одну науку. Как бы сильна она ни была, как бы горячо и энергично ни стремились мы победить недуг, никаких сил не хватит, если не поможете нам вы сами. Помогите же и вы нам бороться успешно с болезнью прежде всего аккуратностью в лечении и выполнением предписания врачей. И главное… пусть каждый из вас не только желает вылечиться, но и верит в это… Если не сегодня, то завтра, если не через год, то через два, но каждый из вас должен вылечиться несомненно! Плох тот больной, который не верит, что он станет здоровым! Феклушка, — и его очки неожиданно остановились на ней, — Феклушка, ты веришь в свое выздоровление?

— Ох, батюшка, — послышался ее обеспокоенный голос, — мне ли думать о том, мой дорогой? Поди, одной ногой уже там… Мне-то, поди, и осталось только радоваться… как другие…

— Вот и плохо, очень плохо, — укоризненно сказал он. — Оттого-то, батенька, и упрямится твоя проказница, что ты верить не хочешь. А если б захотела, да так, чтоб во сне и наяву видела и каждое утро поджидала — не удалилась ли она, не выздоровела ли, дескать, сегодня, то, может быть…

— Куда мне, батюшка! — вздохнула она.

Несколько человек засмеялись.

— Ну, ладно, — продолжал Туркеев шутливо, — если сама не хочешь, тогда постараемся мы…

— И трудиться даже не надо, батюшка… Все равно ничего не выйдет. Мне уж пора туда, где все будут — и здоровые, и больные, — махнула она рукой.

— Ишь ты, — погрозил ей пальцем Туркеев, — сама «туда» собирается, а спроси по совести — так еще двести лет захочет прожить?

В зале снова засмеялись, на этот раз громче, оживленнее.

Феклушка смутилась, умолкла.

— Еще раз желаю вам, товарищи, всем полного счастья… Порадуйтесь, повеселитесь сегодня, а завтра опять с новой силой примемся за работу. Ну, а теперь — пьеса, — поклонился он под дружные аплодисменты и сошел со сцены в зрительный зал.

Занавес раздвинулся, глазам зрителей представилась уютная комната, в дверь которой кто-то стучал. Сидя на кровати, молодая женщина нервничала, прислушивалась к стуку. Из-под кровати чуть высовывались ноги, обутые в мужские сапоги. Водевиль носил название «Простодушный муж».

Содержание пьески сводилось к тому, как ловко обманула хитрая жена простодушного, глуповатого мужа. Но главное было не в пьесе, а в актерах.

Играли всего три человека: Людмила Книжникова — в роли жены, Иван Иваныч Разуев — в роли мужа и Кондратий Терехов — в роли «хорошего знакомого» жены.