Проклятая звезда

Оттолкнув книгу в сторону, я спешу к сестре, а Мэй тут же берется за дело, промокая чайные лужи своим бледно-желтым носовым платком. Взгляд Тэсс направлен в никуда, и Мэй касается ее руки:

— Тэсс?

— Извините, — выдыхает, приходя в себя, сестренка, — у меня голова закружилась.

Мэй кладет ладонь на лоб Тэсс:

— Жара нет.

Я собираю осколки и судорожно придумываю разумное объяснение случившемуся.

— Может, это месячные недомогания?

Тэсс густо краснеет.

— Может быть, — пискляво отвечает она.

— Не хочешь подняться и прилечь? Я принесу тебе бутылку горячей воды, чтоб согреть постель, — предлагаю я.

— Идите, — говорит Мэй, — я все тут приберу.

— Спасибо.

Я протягиваю Мэй и свой носовой платок тоже, а потом мы с Тэсс выходим в коридор. Мы молчим, пока не добираемся до комнаты, которую Тэсс делит с Маурой; она на том же этаже, что и моя, но в противоположном конце коридора. Тут повсюду разбросаны чулки Мауры, а на стуле у туалетного столика висит ее голубая кружевная нижняя юбка. Кровать Тэсс у окна, скрытого занавесками, которые миссис О'Хара год назад сшила для самой младшей Кэхилл. На подоконнике стоит дагеротип, запечатлевший Маму и Отца, а одноглазый плюшевый медвежонок по имени Циклоп занимает почетное место на подушке.

— Со мной все хорошо, — заявляет Тэсс, как только мы закрываем за собою дверь. — Не о чем беспокоиться.

— У тебя снова было видение, да?

Она прижимает пальцы к вискам.

— Да. Расстегнешь мне платье?

Пока я жду продолжения, мои пальцы бегут по ряду пуговичек на спине Тэсс, расстегивая их одну за другой. Тэсс вздыхает, стягивая через голову платье:

— Знаешь, я чувствую, когда ты на меня смотришь.

Я стараюсь смирить разыгравшееся любопытство. Молчание Тэсс вовсе не обязательно означает, что ей привиделось нечто ужасное. Может, она просто оберегает чужие тайны, а может, ее видение вообще никак меня не касается, незачем и нос совать. Потому что лично мне, например, не хотелось бы, чтоб Тэсс рассказывала всем и каждому о нашем с Финном поцелуе, который она увидела.

В следующем месяце Тэсс исполнится тринадцать. Под руководством Елены она выросла настоящей юной леди, которая носит корсет, нижнюю юбку и делает прически. Когда сестра натягивает красное клетчатое платье, я вижу, как округлились ее грудь и бедра. Она будет фигуристая, под стать маме и Мауре, а не такая тощая, как я.

— В понедельник я хочу поехать с тобой в Харвуд и повидаться с Зарой, — говорит Тэсс.

Я застегиваю пуговицы, до которых ей не дотянуться, и завязываю широкий черный пояс.

— Мне не хочется, чтоб ты появлялась в подобном месте.

Она поворачивается вокруг своей оси и оказывается лицом к лицу со мной.

— Мне казалось, ты собиралась больше мною не распоряжаться?

Да, я действительно обещала ей это. Старые привычки иногда так трудно преодолеть!

— Хорошо. Мы попросим сестру Кору, но ты должна пообещать не отходить от меня ни на шаг. Ты слишком важна для Сестричества — и для меня, — чтоб рисковать собой, даже если тебе очень захочется помочь тамошним пациенткам.

— Обещаю никуда от тебя не уходить. Я просто хочу расспросить Зару об остальных прорицательницах. Мне надо знать, были ли они сумасшедшими, как Бренна. Зара не пишет об этом в своей книге, но, возможно…

Несмотря на все мои надежды, настоящая история Бренны почему-то не успокоила Тэсс. Я вздыхаю, заправляя в прическу выбившуюся прядь ее белокурых волос.

— Бренна была бы в добром здравии, кабы не Алиса.

Тэсс поглубже заползает на кровать, сбрасывая зеленое стеганое одеяло.

— Может быть… мы не можем знать это наверняка. Бренна и раньше была со странностями.

— Странная — еще не значит сумасшедшая, — напоминаю я ей, а сама изо всех сил желаю забыть о Томасине и надеюсь, что Зара обойдется с сестренкой побережнее, чем со мной. — С тобой все будет хорошо.

— Хорошо? — Она хватает Циклопа и прижимается щекой к его мохнатой голове. — Я очень надеюсь на это, Кейт. Мне совсем не хочется потерять разум. Мне нравится быть умной. Я хочу продолжать учить китайский, а сестра Грэтхен обещала всерьез заняться со мной немецким и криптографией, когда сестра Кора… в смысле, когда у нее будет побольше свободного времени. А сестра София обещала научить меня готовить рождественский пудинг. К тому же в библиотеке десятки книг, которые мне хочется прочесть, но иногда я ничего не читаю, потому что сама пишу рассказики. Мне еще столько всего хочется сделать!

Ее страх просто убивает меня.

— Ты все успеешь. У тебя на это еще предостаточно времени.

— Так ли? — Она крепче обнимает Циклопа. — Уже декабрь. Через месяц наступит 1897 год, а пророчество гласит, что одна из нас не доживет до зари нового века. Значит, остается всего три года. А может, и меньше.

Я хватаю Тэсс за локоть и так грубо разворачиваю к себе, что она тихонько взвизгивает.

— А теперь, Тереза Элизабет Кэхилл, послушай меня. Ничего с тобой не случится. Ты не сойдешь с ума, и никто тебя не убьет. Никто не посмеет причинить тебе зло, пока я не испущу свой последний вздох, ясно тебе?

— Ой, Кейт, отпусти меня, — скулит она.