Проклятье египетского жреца

– А теперь, милочка, помолчи и послушай, что я тебе скажу! – усмехнулся злодей.

Июнь 1869 г. Санкт-Петербург

Стефан плотоядно улыбался, не выпуская Глафиру из своих крепких объятий, нож в его руках не оставлял надежды на благоприятный исход событий.

– Стефан! Вы чего это удумали? А ну, бросай оружие! – Степан Игнатьевич направился к смутьяну.

– Стефан! Не надо! – громко закричала Эллен. – Это же все неправда? Ты же не мог тетушку убить?

– А ну, стойте на месте, а то девку зарежу! Не приближайтесь! – Саймон сделал на шее Глаши надрез, струйка алой крови потекла вниз. – Стойте!

– Не дури, парень! – Аристарх Венедиктович поднял руки над головой, пытаясь говорить спокойным тоном. – Отпусти ее! Не надо убийства!

– Стефан, не надо! – Эллен тоже подняла руки над головой.

– Я сам знаю, что мне надо! Я ее отпущу, дайте только уйти. Я сяду в коляску, уеду далеко, не преследуйте меня! – голос у злодея дрожал. – Эллен, я все это делал ради нас с тобой. Зачем этой старой дуре столько денег, а мы могли бы с тобой жить в Лондоне, как всегда хотели.

– Но она же моя тетя, родственница, а ты ее удушил… – ахнула Эллен.

– Не душил я ее, только котеночка ей на грудь положил, она старая. Уже пожила, а нам только жить да жить. С ее-то деньгами, а то ишь какая, пугать стала, что наследства лишит! Сама виновата! – Стефан гнусно расхохотался.

– А как же египетское проклятие, ты же мне сам сказал – это из-за мумии, – у княгини Муратовой глаза расширились от удивления.

– Да нет никакого проклятия, ты сама дура, если в это веришь.

– Нет, дорогой, проклятие есть, и еще какое, – Асхаб, которому удалось прокрасться за спину Саймона, пока Эллен отвлекала его беседой, врезал англичанину по голове тяжелой бронзовой статуэткой богини Сехмет. Ее княгиня держала на каминной полке.

Стефан вздрогнул, попытался обернуться, но тут же кулем упал на ковер в гостиной, успев еще раз царапнуть Глафиру ножом по шее.

Глаша вскрикнула, прижала руку к ране и тоже свалилась к ногам поверженного врага.

Июнь 1869 г. Санкт-Петербург

Как только Стефан и Глафира упали, в лиловой гостиной началось форменное безумие, напоминавшее кутерьму, произошедшую пару недель назад.

К раненым подскочил доктор Лосев, к шее Глафиры приложили мокрую тряпицу, Свистунов пытался привести девушку в чувства.

– Глашка, вставай, ты чего это? Кто мне блины стряпать будет? А ну не умирай! Я такой приказ не отдавал!

Эллен рыдала в лиловом кресле, Стефана унесли на носилках в полицейский участок, а Глафира пребывала в полубессознательном состоянии, не в силах даже открыть глаза.

Наконец ей это удалось, она увидела склонившегося над ней доктора Лосева. На губах эскулапа блуждала змеиная улыбка.

Глаша пыталась что-то произнести, она еще не все объяснила следователю Филину.

Но с ее губ сорвался только тихий стон.

– Лежи, милая, лежи, сейчас мы тебя подлечим, – ворковал Поликарп Андреевич.

По щеке Глафиры потекла слеза, но израненное горло не давало ей произнести ни звука.

Июнь 1869 г. Санкт-Петербург

Следующий раз Глафира проснулась в полной темноте. Горло безумно болело, голова просто раскалывалась, а вокруг простиралась тишина.

Глаша попыталась оглядеться, но не могла даже повернуть шею. Девушка выставила руки и с ужасом заметила, что они крепко связаны. Она уперлась в стену перед собой, вернее, в крышку, так как Глаша лежала в каком-то ящике, судя по всему деревянном.

Она хотела закричать от ужаса, но из горла вырвался только сдавленный хрип.

– Помогите! – хрипела Глаша, но даже сама не слышала своего голоса.

Она принялась стучать по крышке деревянного ящика. Сбив костяшки пальцев и обломав все ногти, девушка смогла как-то сдвинуть крышку.

В гроб ворвался затхлый воздух и смутный отблеск свечей.

Глафира села в деревянном гробу, судорожно хватая ртом воздух. Она никак не могла надышаться и тут заметила вокруг десятки зажженных свечей, но не это вызвало неподдельный ужас – к Глафире подходил некто в темном плаще с маской Анубиса на лице. В руке у Расчленителя блеснул острый бронзовый нож.

Глаша снова попыталась закричать, но ничего не вышло. Больное израненное горло не давало произнести ни звука.

Июнь 1869 г. Санкт-Петербург

– Аристарх Венедиктович, спасибо вам огромное. Я приношу вам глобальную благодарность от лица всего нашего Сыскного управления, как вы ловко этого англичанина-злодея выявили. Признался уже, голубчик, во всем признался, злодей. Вы так хорошо своей помощнице все объяснили, чтобы она его на чистую воду вывела, при вашем ценном руководстве, конечно же. Но меня вам обмануть не удалось, – Степан Игнатьевич покачал головой, – но я-то знаю, кто самый лучший сыщик города! – Филин погрозил пальцем. – И действительно, как вы и подозревали, нашли сюртук Стефана, весь в кошачьей шерсти, а в трубке египтянина яд оказался, вот оно как бывает. Хорошо, что прачкам еще не успели одежду сдать.

Свистунов сидел в кресле и мило улыбался полковнику.