Проклятье на последнем вздохе или Underground

— Я польщена, но на нас в зеркальце смотрит таксист, — прошептала Рита на ухо Альберту.

— Пусть смотрит, может ему завидно, — усмехнулся Альберт. — И не стесняйся. Он в своём такси ещё и не то мог наблюдать!

Зал ресторана был переполнен. Между столиками с шумно и весело гуляющими компаниями, суетливо бегал метрдотель.

— Пожалуйста, сюда, — засуетился знакомый официант. — Сейчас накроем!

Коньяк и шампанское появились на столе мгновенно.

Альберт, наверно, не ел весь день и сильно проголодался: опрокинув рюмочку коньячку, он заливную осетрину быстро заел мясным ассорти вприкуску с фирменным салатом. О том, что он плотно покушал, сообщила, не заставившая себя долго ждать, отрыжка, или его желудок пожаловался на несочетаемую пищу.

А Рите кроме шампанского и мороженного ничего не полезло. Или она до того объелась, или в ресторане через — чур оглушительно гремела музыка.

16

Но Альберту всё же пришлось изменить своим планам и уехать, но не на курорт, а в Узбекистан.

— Ты поедешь со мной? — спросил он у Риты. — Только учти, что там сейчас жарче, чем здесь. Ты выдержишь? Или пока погостишь у мамы?

— Жарче чем тут уже нигде не может быть, — не подумав, ответила Рита.

На самом деле её просто разжигало любопытство — на что Альберт решился променять Московские рестораны, пусть даже и на время?

Заказав билеты на самолёт и собрав в дорожную сумку вещи, Альберт немного расслабился, позволив себе довольно вместительный стакан коньяка с закуской из нарезанного дольками лимона, щедро посыпанных сахаром.

— Присядь, — привлёк он к себе Риту. — Я хочу, чтобы ты знала о том, что туда мы едем к моей бывшей девушке.

— Очень интересно, — сердце Риты невольно дрогнуло.

— Да, не бойся, дурочка, всё осталось в далёком прошлом, — поспешил успокоить Риту Альберт, прочтя возникшее на её лице беспокойство.

— А дурочка — это сейчас диагноз или ругательство? — продолжала ершиться Рита, выбираясь из его крепких объятий.

Она посмотрела на Альберта, как вошь на буржуазию.

— Жанна была моей первой любовью, — продолжал Альберт, удерживая Риту, словно непослушного ребёнка, — Она жила в нашем дворе и мы с ней дружили с восьмого класса.

В разговоре наступила небольшая пауза. Альберт закурил.

Он намеренно опустил самые страстные воспоминания о том лете, когда они с Жанной бесцельно гуляя по парку, забрели на, заросшую кустарником и высокой травой лавочку. Кругом не было ни души, лишь гомон непуганых птиц убеждал в том, что ты находишься где — то между землёй и раем.

— Поцелуй меня, — попросила Жанна, поудобнее устраиваясь на одичавшей лавочке.

Он обнял её и поцеловал. Её руки сомкнулись у него на шее. От такой близости и запаха её заветного тела у него слегка помутилось в голове. Его рука задрожала и скользнула по упругой девичьей груди, а его собственное сердце заколотилось оглушительно громко.

— Ты хочешь меня? — её глаза блестели, а он будто тонул в её бездонных с поволокой очах.

— Да, — сказал он, зарывшись лицом в её пушистые волосы.

Потом они долго сидели, прижавшись друг к другу и молчали и, казалось, что счастливее них нет никого на свете.

Даже сейчас от воспоминаний у него сладостно замерло в груди и немного закружилась голова. А может от выпитого коньяка.

— Когда Жанна была рядом, я просто шалел от счастья. Мир вокруг был расцвечен всеми цветами радуги и прекрасен, — Альберт продолжал испытывать терпение Риты. — Её я мог выносить в любом количестве.

Возможно, в этот момент законной жене пора было готовить к бою тяжёлую артиллерию — чугунную сковороду. А Рите приходилось злиться молча.

— Наверно и правда — счастье, как ничто другое должно быть дозированным, потому что, когда его в избытке и оно почему — то вдруг даёт трещину, то всё вокруг рушится и рассыпается на мелкие осколки.

Альберт говорил, а его лицо продолжало вытягиваться.

— Потом мы поступили в институт. Я на инженера, а она на археолога. Мы дружно прогуливали лекции, что бы по чаще встречаться. Радовались жизни во всех её проявлениях. Но как — то ухитрялись сдавать сессии. Даже собирались пожениться, как только защитим дипломы.

Потом она уехала на лето на практику в Самарканд и осталась там, замуж вышла. Я тогда почему — то решил, что за местного богача. Там есть такие.

Я тогда думал, что не переживу её предательства: запил сильно, не вылезал из неприятностей и скандалов. В общем, пошёл в полное саморазрушение. Из института меня попёрли за то, что я не знаю сам, за что сильно побил двух чурок. Мать довёл до того, что она бросила престижную работу и уехала к родне в Орёл, наверно от стыда за меня.

А я поплыл по течению, чувствуя, что оно несёт меня прямо в ад.

Как следствие попал в психушку. Пролежал там полгода, а когда вышел, то решил, что это не жизнь. Это мука, кажущаяся жизнью. Это не просто глупость, а полная и ужасная бессмысленность. Это конец моего пути! И я должен свести счёты с жизнью, или не только с пьянством завязать, но и разгрести ту кучу, которую сам же наворотил.

И сделать всё для того, что бы у меня было столько денег, что бы мне больше не пришлось страдать, что бы я мог купить всё и всех!