Проклятье Персефоны (СИ)

Миссис Брейк похлопала ладонью по моей руке, не отводя взгляда. Улыбка, прочно закрепившаяся на ее лице, заставила меня слегка смутиться и, прокашлявшись, я протянул женщине лекарство. Та небрежно забрала флакон и спрятала его за подушку с такой скоростью, что, казалось, ей было лет шестнадцать, а не за шестьдесят. Снова встретившись со мной взглядом, она заговорщически кивнула, давая понять, что примет лекарство чуть позже.

— Ох, все прекрасно, мистер Хиндж зря нагнетает обстановку! Прислал мне молоденькую девчушку, чтобы проследить за выздоровлением, — понизив голос, она поманила меня к себе пальцем, — Хорошенькая, да? Я ей про тебя все уши прожужжала! — немного помолчав, женщина спросила, — Рид жив?

Такой, казалось бы, незамысловатый вопрос отозвался в груди тупой пульсирующей болью.

— Да, он жив. Пока.

Я почувствовал какое-то странное движение позади и, обернувшись, стал вглядываться в темный проем двери. Прислушавшись, я понял, что это девушка, которая открыла мне дверь, напевает странную жуткую мелодию. Это была точно она, потому что кроме нас троих в доме никого не было. Девичий голос становился громче и настойчивее, мое тело наполнила нега, мысли улетучились за пределы сознания. Я слышал ее шаги, я слышал ее мелодию, я слышал звонкий смех.

Кинув взгляд на миссис Брейк, я удивленно поднял брови, заметив, что она сладко посапывает. Даже во сне улыбка не сходила с ее лица, будто приросла к сморщенному лицу и стала неотделимой частью женщины.

Бесшумно встав с кровати и стараясь не выдавать себя, я медленно нагнулся и достал один из кинжалов, спрятанных в сапогах, доходивших мне до колен, в которых удобно было хранить оружие в случае нападения или защиты.

Сжав рукоять кинжала, я шел вдоль стены, приближаясь к дверному проходу и стараясь дышать как можно тише. Расстояние между мной и девушкой сокращалось, будто она намеренно шла навстречу. Внезапно шаги и мелодия оборвались. Сдвинув брови, я попытался понять, что задумала эта чертова сирена, но она, казалось, собиралась играть со мной в игру, правила которой я не знал.

Набрав в грудь побольше воздуха и стараясь унять бешеные удары сердца, я, выставив кинжал перед собой, скользнул в темноту длинного коридора, по обе стороны которого располагались несколько комнат и кухня.

Сирены нигде не было.

Смех за спиной заставил меня обернуться, и я, не успев среагировать, почувствовал, как что-то острое чиркнуло по моей груди, разрывая ткань рубашки и оставляя на ней кровавые отметины. Издав гортанный рык, я поискал глазами сирену, но почувствовал лишь легкое прикосновение ее волос. Она будто растаяла в темноте.

— Ну же, родная, выходи. Я хочу вновь увидеть твое прекрасное личико. Неужели лишишь меня такой возможности?

Кружась на месте, я пытался почувствовать ее присутствие, но не мог, будто ее никогда и не было в этом доме: не было ни запахов, ни звуков, ничего, за что я мог бы зацепиться.

— Брось кинжал, Роджер. Мы оба знаем, что таким образом ты меня не убьешь. Во мне нет ничего человеческого, земного, поэтому заколоть этой зубочисткой ты меня не сможешь, — шепот, прозвучавший около уха, заставил меня обернуться.

Развернувшись и замахнувшись рукой с кинжалом, я полоснул сирену по животу, заставив зашипеть от недовольства. Готовый к атаке, я встал в боевую стойку, хоть ширина коридора и не позволяла развернуться во всю мощь. К моему удивлению, сирена подняла на меня взгляд, полный злости и голода, от чего меня невольно передернуло. Ее глаза были залиты кровью, губы изогнулись в дьявольской усмешке, обнажив ряд зубов. Я размахнулся, ударил наискось кинжалом, рассекая воздух, однако сирена ловко уклонилась. Поддавшись всем телом вперед, девушка нанесла удар, острые когти, промелькнули в миллиметре от моего лица, заставив отпрыгнуть назад. Я чувствовал, что она боится меня, ожидает, что я первый нападу, открывшись для ответных ударов. Слабое шипение, которое исходило из ее рта, напоминало потухающий огонь.

Напряжение, повисшее между нами, раздражало и угнетало. Кровь пропитала рубашку, заставляя невольно вздрагивать от каждого дуновения или движения, доставляя дискомфорт и жжение. Никто не нападал, ожидая, что это сделает другой.

В комнате слабо застонала миссис Брейк, и я невольно повернулся в ее сторону. Сирена прыгнула и вцепилась мне в руку и начала рвать ее когтями, желая доставить мне тем самым неимоверную боль, а себе — удовольствие. Я невольно выронил кинжал.

— Какого дьявола?! — схватив сирену свободной рукой за волосы, я намотал золотые локоны на кулак и резко дернул на себя, заставив оторваться от моей разорванной в клочья руки. — Я думал, мы все решим полюбовно. Жаль, что так и не научился разбираться в девушках. Ох, прости, в чудовищах.