Проклятие Че Гевары

Тот же голос, обертывающий в промасленную холстину. Понемногу, как на фотографическом снимке, проступают черты говорящей головы, и ты понимаешь, что причина нечеткости не только в сумраке, но и в самом лице – невыразительном, ничем не примечательном лице чиновника предпенсионного возраста.

– Кстати, для глаз очень полезно читать при естественном освещении. Молодости не свойственно обращать внимание на подобные пустяки. А я стараюсь максимально использовать для этих целей световой день. Для ночи довольно своих занятий, не так ли, Герман Буш младший? Когда это знать, как не в вашем возрасте…

Смешок, который ты вдруг со странным испугом расцениваешь как конкретный намек. Это абсурд, Альдо. Ты просто не выспался, вот теперь тебе мерещится всякая инфернальность и метафизика. Но ты сам себя ловишь на мысли, что стараешься даже мысленно не произносить имя той, которая не давала тебе сегодня спать. Ерунда, Альдо, соберись и займись тем, ради чего ты здесь. Не демонизируй его. Никакой он не телепат. Ты прекрасно знаешь, кто он, трусливо спрятавшийся в тень, и чем он ценен истории.

– Зовите меня Герман, господин генерал.

– Хорошо. А вы можете звать меня сеньор Сентено. Всё-таки, коньяк – это одно, а «мусье» – совсем другое. Не говоря уже о «мистере»… Почему вы обратились ко мне по-армейски? Здесь у меня совершенно гражданская должность.

– Ваш помощник так к вам обратился, сеньор Сентено.

– А вы наблюдательны, Герман. Мигель никак не избавится от своих армейских замашек. В его случае это, кажется, уже безнадежно. Впрочем, именно поэтому он и работает здесь, под моим началом. Армия для мужчины – лучшая школа жизни и патриотизма, мой друг. Я буду называть вас по имени, хотя, признаюсь, мне доставляет огромное удовольствие лишний раз произнести полностью: «Герман Буш». Ваш дед был великим человеком. Присаживайтесь. Сигару?..

– Нет, спасибо.

– Виски, коньяк?

– Не откажусь от коньяка.

– И правильно делаете. Здесь пьют только настоящий французский коньяк, не бренди. А что же ещё пить в дипломатической миссии, расположенной в Париже?

– Действительно…

– Хотя, если хотя бы на миг представить безумную ситуацию, что коньячное производство открылось, к примеру, в Ла-Пасе… – на непримечательном лице мелькает еле различимая улыбка. – Первый боливийский коньяк стоило бы назвать не иначе, как «Герман Буш».

– Представить, действительно, трудно… Но спасибо за то, что вы бережно… – с глупым смущением начинаешь ты.

– Не стоит благодарности, юноша… – какие-то металлические нотки вдруг звякнули в его перебившем, разом обесцветившемся голосе. То самое, завернутое в промасленную холстину. – Для всех, кто истинно предан Боливии, образ государственной мысли, стиль правления Германа Буша остаются руководством по патриотизму.

– К сожалению, таких единицы … – сокрушенно откликаешься ты. – На порядок больше других. Тех, кто и сейчас называют его диктатором.

– Диктатор… – словно принимая отпасованный мяч, с еле уловимым раздражением повторяет господин полковник. – Единственной его целью было благо Боливии. Не это ли высшая цель? Да, он вел свою страну по пути реформ крепкой рукой… Твердой рукой. Это всё равно, что вести судно в десятибалльный шторм в узком проходе, где с одной стороны скалы, а с другой – подводные рифы. И ведь Боливию не за красивые глазки прозвали «страной ста переворотов». С одной стороны – денежные мешки, продавшие янки душу и кишки, сосущие из страны её соки и кровь – нефть и олово в угоду дядюшке Сэму. А с другой – чертовы кубинцы со своими безумными бородами и не менее безумными идеями. Они, видите ли, хотят перекрасить в красный цвет всю Латинскую Америку! Скажите, где здесь чаяния простых боливийских крестьян, забота о боливийском народе?..

Задав этот вопрос, он подался вперед и облокотился о стол, сунув свою голову в поле света. Неподвижный взгляд коричневых, как сухой табачный лист, зрачков пробуравливает тебя насквозь. Лишь на миг выглянув из своей маскировочной тени, полковник вновь, словно осознав допущенную оплошность, откинулся назад.

– У вашей статьи, Герман, хороший заголовок. Очень хороший. «Боливийская армия между олигархией и революцией». Очень верно! Олигархи, которым лишь бы набить брюхо и мошну… революционеры, для которых страна и народ – что-то наподобие дров, которыми они растапливают костер своей революции. Вот подводные рифы, грозящие нашему кораблю! Армия… Заветное слово! Здесь истоки спасения нашей родины. Армия и только армия способна исполнить божественную миссию – вытащить свой народ из нищеты и прозябания, дать достойный отпор хищным гринго и красной ереси. Вы улыбаетесь, Герман? Мои слова для вас слишком пафосны?

– По поводу божественной миссии…