Проклятие Деш-Тира

Аритон выглядел так, будто его жестоко пытали. Загадочный мир паравианцев, с которым его сознание впервые соприкоснулось в Кайд-эль-Кайене, оглушил и ослепил Повелителя Теней. Осознание того, что его предали, было для Аритона настолько непривычным, что даже не успело породить гнев в его душе. Только лицо его стало каменно-неподвижным, когда он двинулся наперерез Асандиру.

— Как я вынесу все это?

Асандир, восседавший на вороном коне, сейчас являл собой неумолимого Дейлиона-судьбоносца.

— Я отвечу тебе, принц Ратанский, когда этот вопрос будет по-настоящему волновать тебя.

Аритон побагровел от ярости.

— Мне не нужен ваш ответ. Куда бы я ни повернулся, я сталкиваюсь с одним и тем же. Я как будто снова и снова взваливаю на свои плечи беды Картана. Мое сердце разрывалось от жалости задолго до того, как мы очутились на подступах к Итамону. Я ношу в себе боль и не знаю, заживет ли эта рана.

Аритон неистово пришпорил мышастую кобылу. Лошадь заржала и встала на дыбы. Аритон отпустил поводья, пришпорил кобылу еще раз и выкрикнул что-то похожее на проклятие. Голос его срывался от слез. Поводья хлестнули по бокам очумевшей лошади, и она поскакала галопом.

Аритон пронесся по узкой полоске земли, которая наподобие моста нависала над пересохшим руслом Севернира, и скрылся в развалинах города.

Дакар что-то пробормотал, отчего его пятнистая кобыла сердито ударила копытом. Лизаэра потрясла выходка брата. Одновременно ему опять стало досадно, что его не обучали магическому восприятию мира и суть происходящего в который уже раз ускользает от него. Принц подъехал к магу.

— Зачем вы довели его до такого состояния?

Асандир с непривычной мягкостью в голосе ответил:

— Этот город существует три эпохи и пережил семь грандиозных трагедий. Возможно, многое здесь покажется тебе пылью давних веков. Но для тех из нас, кто видел это собственными глазами, все имеет совсем иной смысл. Для нас Итамон символизирует мудрость, приобретенную ценою жизни людей, замученных и убитых здесь. А чего это стоило паравианцам, которые из-за людской злобы и невежества вынуждены были покинуть исконные земли? Так неужели все это действительно должно пойти прахом? Неужели все наши надежды тоже напрасны, потому что Аритону ненавистна возложенная на него миссия? Не думай, что победа над Деш-Тиром сразу же принесет здешним королевствам мир и согласие. Противоречия зашли слишком далеко, и эта победа нарушит шаткое равновесие, существующее сейчас. Необходимо восстанавливать справедливое правление. Новый правитель Итарры, если он действительно хочет устранить пропасть между городами и кланами, обязан быть потомком верховных королей.

Немного помолчав, Асандир со всей откровенностью добавил:

— Выражаясь более простым языком, упрямство и своеволие Аритона — это недопустимая роскошь.

— Вы сделали его своим врагом, — холодно заметил Лизаэр.

— Любезный мой радетель за справедливость, если бы только его одного, и если бы этим исчерпывалось содеянное мною!

Казалось, еще немного — и Асандир, не сдержавшись, выскажет все, что мучит и терзает его душу. Но маг, спохватившись, натянул поводья и тронулся с места. За все время пути к развалинам Итамона и потом, когда поднимались вверх по холму, Асандир не произнес ни слова и ни разу не обернулся.

Аритона они нашли среди обломков фундамента Королевской башни. Он стоял рядом со своей лошадью. Лицо его было суровым, а спокойствие казалось хрупким, как корочка льда, едва успевшая покрыть бурный поток.

Асандир вполне оправился после вспышки откровенности и вновь находился в своем обычном состоянии. Обратившись к Аритону, он довольно сухим тоном сказал:

— Нам необходимо выбрать башню, где мы разместимся. Нам подойдет любая. Внутри каждой из них сухо и уютно. Так какую башню занять?

— Келин, — с показной решительностью ответил Аритон. — Сострадание.

Тень за троном