Проклятие Деш-Тира

Аритон приподнялся на локте и обнаружил, что лежит под одеялом совершенно голый. Он долго разглядывал ширмы и сшитое из меховых лоскутков одеяло, пытаясь собраться с мыслями, и наконец догадался, что находится в чьей-то спальне. Но как он сюда попал? Ах да, он долго куда-то ехал. Кажется, он даже заснул в пути и свалился с лошади.

— Ты ведь на нас не сердишься? — спросила десятилетняя девочка с иссиня-черными волосами.

У Аритона саднило все тело. Он и сейчас испытывал чудовищную усталость. Даже если бы он и хотел рассердиться, на это не хватало сил. Мучительницы превосходили его числом, и одолеть их можно было только хитростью.

Вскоре на спальной половине появилась жена Стейвена Дэния, держа в руках миску с тестом для хлеба. Она уже готовилась хорошенько отчитать дочерей за то, что мешают гостю спать.

Дэния увидела, что ее настырные девчонки раздобыли где-то кусок ремешка из сыромятной кожи, и теперь ремешок стараниями детских рук, в точности исполняющих терпеливые указания принца, превращался в затейливую головоломку.

Сердитые слова замерли у Дэнии на губах, и она тихо сделала шаг назад. Но принц даже сквозь хихиканье девчонок услышал этот звук.

— Не волнуйся, — сказал он Дэнии. — Таэшка рассказала мне, что днем вы сворачиваете лагерь. Мне так и так пришлось бы вставать.

Аритон указал глазами на девочек.

— У тебя замечательные дочери, Дэния. А их отец, надо понимать, — Стейвен? Они все похожи на вас обоих, не спутаешь.

Миска с тестом неожиданно стала обременительной ношей. Дэния знала, что к столь высоким особам, как принц, положено обращаться с особенной учтивостью. Но в то же время она чувствовала, что всякие там реверансы с ее стороны только рассердят Аритона.

Самая младшая из дочерей помогла матери преодолеть одну неловкость, невинно сотворив другую.

— Мамочка, посмотри!

Идаль дернула за конец ремешка, мигом превратив затейливую головоломку в узловатый клубок. Не обращая внимания на сердитые возгласы сестер, она обхватила ручонками запястье Аритона и громко сообщила:

— Смотри, а у нашего принца шрамы.

— У каждого, кому удается бежать из Итарры, есть шрамы, Идаль, — мягко отчитала дочь Дэния, не зная, как загладить детский промах. — Но говорить об этом невежливо.

Загородившись миской с тестом, как щитом, Дэния раздала дочерям поручения, и девочки упорхнули с легкостью бабочек. Когда топот детских ног затих, она обнаружила, что принц по-прежнему внимательно глядит на нее. Его руки действительно были в шрамах. Дэния знала об этом, ибо прошлым вечером ей пришлось врачевать его ушибы. Однако, за исключением странного ожога на руке, шрамы были достаточно давними, и раны эти принц явно получил не в Итарре.

Ощущение неловкости не покидало Дэнию. Не привыкшая общаться с незнакомыми людьми, а тем более — с особами королевских кровей, она искренне жалела, что не может подобно дочерям увлечься какой-нибудь головоломкой из ремешка.

Принц пришел ей на помощь.

— Я хочу помочь в сборах.

Тактично возвращенная к реалиям повседневной жизни, Дэния обрадованно сообщила:

— Ваша одежда еще не высохла после стирки, но в сундуке у стены есть куртка и штаны, которые будут вам в самый раз. Одевайтесь, а потом я покормлю вас.

— А где Халирон? — столь же непринужденно спросил Аритон. — Он остался с кланом?

— Да, — ответила Дэния и, поборов робость, улыбнулась.

Улыбка рассеяла озабоченное выражение на ее лице, но лишь резче обрисовала морщины — следы жизненных тягот.

— Он и слышать не хотел о том, чтобы покинуть нас. Тяготы и опасности, сказал он, идут рука об руку с историей. И еще добавил: в таком возрасте он просто помрет от нетерпения, дожидаясь, пока кто-то явится и расскажет ему о сражениях.

Что-то неуловимо изменилось во взгляде Аритона, хотя внешне его изумрудно-зеленые глаза остались непроницаемыми. «И почему присутствие Халирона должно нас печалить? — недоумевала Дэния. — Он же самый искусный из менестрелей и к тому же редкой доброты человек!» Когда Аритон отпустил ее, великодушно поблагодарив за заботу, Дэния облегченно вздохнула и поспешила заняться тестом, доставлявшим меньше хлопот.

Аритон встал и облачился в одежду, которую достал из сундука. Куртка и штаны были сшиты из оленьей кожи, окрашенной в черный цвет и мягкой на ощупь. Воротник, плечи и кромку куртки украшала поблекшая вышивка. Вышивали искусно, шелковой нитью, но без серебристого блеска. Это и понятно: в деширских лесах было опасно носить одежду, способную неожиданным отблеском привлечь внимание врага. Упоминание Дэнии о том, что его собственная одежда сохнет после стирки, было, скорее всего, тактичным намеком на неуместность коронационного наряда для здешних условий.