Проклятие Гийома Завоевателя

Прошло несколько дней после Жизорского боя. Генрих позвал к себе графа де Лонгшама. Король сидел мрачный. Он несколько дней не брился, не принимал ванн. Его угрюмый вид, щетина на щеках и нечесаные волосы делали его вид просто свирепым, каким, наверное, дети представляют себе людоедов. Король подпер левой рукой щеку. Правой рукой, в которой был небольшой, но изящный и крепкий кинжал, король что-то пытался вырезать на дубовой доске стола, находившегося перед ним. Вошел граф де Лонгшам. Ему было около тридцати. Длинный и тонкий нос, вытянутое, как у лошади, лицо, делали его похожим на ворона. Граф был высокого роста, но худощав, к тому же, немного сутулился.

– Входи, Лонгшам! Рассказывай…

Лонгшам немного помолчал, потом произнес:

– Сир! Мы сейчас, прямо скажем, не готовы к активной форме вооруженных действий. Части надо отвести в города Нормандии, заняться переформированием, дать отдых рыцарям…

Генрих поднял голову. Лицо его стало серым:

– Лонгшам! Я и сам знаю, что эти болваны сейчас никуда не годятся!

Граф замялся:

– Простите, сир. А, может быть, попробуем вариант с вашим племянником? Он сейчас, после всего того, что высказал ему Людовик, просто горит от гнева. Мы его направим, а он…

Генрих немного скривился:

– Лонгшам. Ты ведь, если не ошибаюсь, знаешь его матушку, мою дорогую сестрицу Адель? Они меня изведет, если с её любимым сынишкой что-нибудь случится!

Лонгшам пожал плечами:

– Сир! Король Людовик вряд ли позволит себе, что-нибудь, плохое по отношению к графу де Блуа! Все-таки, граф Тибо, один из крупнейших его вассалов, его земли…

– Достаточно, Лонгшам! Пусть будет де Блуа! Начинай операцию! Да, не забудь подкинуть деньжат графу Роберу де Мёлан! Пусть починит свои разграбленные замки, наберет новых наемников. Мне крайне необходимо, чтобы он смог, хотя бы на будущий год, максимум через два года, атаковать и сжечь Париж!..

Граф де Лонгшам удивился:

– Париж, сир?..

Генрих улыбнулся:

– Да! Париж! Удар должен быть нанесен прямо в сердце! Пусть король Людовик не будет знать покоя даже в своей столице! Лондон он атаковать не сможет, а Париж мы, вернее, граф де Мёлан, атакуем!..

Лонгшам поклонился и покинул короля Генриха…

VI     Тихие семейные радости.

Шартр. Дворец епископа. 26 декабря 1159 года.

Оливье оторвался от рукописи и посмотрел в окно. Уже стемнело. Зима полностью вступила в свои права, урезав день до невозможности. Холодный мрак зимней ночи, казалось, лишь на несколько часов пропускал солнце, все остальное время держа землю и всех живущих на ней в своей безграничной власти зимы.

– Монсеньор епископ, – сказал он, поворачивая голову к Годфруа де Леви, – уже стемнело. Как быстро и незаметно летит время…

Епископ кивнул головой, соглашаясь со словами писца:

– Да, Оливье. Время быстро и неумолимо. Давай-ка, перекусим, а потом продолжим…

Оливье весело улыбнулся, встал и подбежал к двери. Он раскрыл тяжелую дубовую дверь и крикнул дворецкому:

– Монсеньор желает покушать!..

После сытного и позднего обеда, который монсеньор епископ любезно разделил со своим писцом, Оливье не выдержал и спросил его:

– Монсеньор епископ, почему вы ничего, абсолютно ничего не рассказываете о своей семье? Вы, случаем, не обижаетесь на них?..

– Отнюдь, мой верный слушатель, – епископ покачал головой, – я их очень люблю и… грущу…

Оливье оживился и попросил:

– Монсеньор, расскажите мне о них? Мне интересно знать о вашей семье и, особенно, о мессире Антуане де Сент-Омер!.. Правда, что он приходится дядей одному из первых основателей ордена Тамплиеров?..

– Приходился, – поправил Оливье епископ, прикоснувшись к его руке, – мессир Антуан был родным дядюшкой мессира Годфруа де Сент-Омера, который вместе с мессиром Гуго де Пейном основал орден. Ладно, Оливье, слушай…

Замок Сент-Ном. Графство Дрё. Осень 1109 – весна 1111 года.

Война затянулась, приобретя характер частых пограничных стычек, рейдов отрядов рыцарей по территориям противника, внезапных налетов, захватов и поджогов замков, башен и крепостей. В целом, сражение первых дней войны у ворот Жизора, хотя и не выявило явного победителя, все-таки принесло больше пользы королю Франции, нежели Генриху Английскому.

Людовик вышел из этого боя повзрослевшим и окрепшим духом правителем, его армия приобрела важный опыт поражения. Войска поняли главное, победу можно упустить ценой только одной оплошности и элементарной беспечности. Людовик Французский, наконец-то, вычислил своего самого главного внутреннего врага, которым являлся граф Тибо, владетель Блуа, Шартра, Шампани, Бри, Мортеня, сеньор, обладающий крайне большим фамильным доменом, племянник короля Англии.