Проклятие Индигирки

– А на что мы расходуем свою единственную и неповторимую женщина понимает? Несколько жалких десятилетий. Всего! Уходим, даже не поняв, на что их надо потратить. Только природой заложенное и усвоили: рождаемся, убиваем и спорим – ради чего? Как была публика и жертвы, так и остались. Высунул башку – пожалуйте на костерок. Костры теперь бездымные, а публика та же – смотрит и жует.

– Ужас, – хмыкнула Тамара, – к счастью, у женщин не так сильно развито чувство истории. Оно в нас семейное.

– Ваши чувства над разумом. – Перелыгин злился неизвестно на что. – Будь no-вашему мир так и остался бы в семейном кругу.

– Дурачок, – нежно рассмеялась Тамара, – всем счастья хочешь? Хотя бы одну живую душу осчастливь, она за тобой, может, и на костер пойдет, а потребуется – и вместо тебя.

– Трудно поверить.

– А ты не прячь голову в песок. Не бойся, хотя мне твои самокопания нравятся, мне вообще многое в тебе нравится. – Тамара подошла сзади, прижала теплыми ладонями его плечи к спинке стула, коснулась пахнущей мылом щекой уха. – Мы знакомы давно, а ты ведешь себя как в нашу первую встречу. Я бы вовсе не обиделась, если бы ты с порога потащил меня в койку, возможно, мне это было бы даже приятно, но ты боишься обидеть меня, что нравится мне еще больше.

Перелыгин молчал. Память отматывала время к их первой встрече – негаданной и стремительной. В ту морозную ночь под северным сиянием, с Тамарой в валенках и овчинном тулупе на голом теле. Тогда казалось, что магия дьявольского света впрыскивала в сердце сладкую отраву любви, растекаясь по телу колдовской радостью. Фантастический цветной лазер резал реальность, кромсал ее, словно открывал перед ним темную дыру, предлагая столкнуть туда прошлое. Он стоял на крыльце ее дома, ему было немыслимо хорошо, и вдруг, именно тогда, стрельнула колючая мысль, что судьба смеется над ним, встречая так, чтобы он разом позабыл всё.

Та колючая мысль мешала ему. Он испугался банальных отношений, когда женщина хочет выйти замуж, а мужчина делать этого не собирается, но жизнь все выстроила по-своему, и получилось то, чего он не хотел. Перелыгин вдруг подумал, что говорил с Тамарой, как когда-то с Лидой, называя это веселым трепом, но у Тамары получалось не так. Теперь ему казалось, он все время выискивал в Тамаре сходство с Лидой, хотел представить ее такой в своем воображении. Не потому ли он и ухватился за подброшенную Градовым идею о переезде. Был ли у того тут свой интерес, он не задумывался. Но окончательно удрать не смог, хотя старательно избегал в разговорах приближаться к той крайней черте, за которой следовало решение.

Тамара ушла в ванную. Зашумел фен. Он ждал ее, чувствуя, как внутри ожил, зацарапался коготок ревности. Он выругал себя, но больше подумать ни о чем не успел. Тамара подошла, обняла его за шею, прижавшись всем телом. Ее грудь напряглась, растянув вырез халата, бедра раздвинулись, сжав его ногу. Большие глаза смотрели, не мигая, прямо в зрачки, теряя ясность. Перед ним опять открывалась бездна, до которой оставался последний шаг.

Ее тело задрожало, шея изогнулась, грудь набухшей вишенкой соска искала его губы. Они обнимались с силой и нежностью, до невозможности дышать, до стона, вжимаясь друг в друга, будто в них одновременно неосознанно проснулось предчувствие скорого расставания.

Позже, когда они приходили в себя, Тамара вдруг встала на колени, медные волосы рассыпались по плечам. Бесстыдно усевшись на него верхом, застонала, мягко ударяя в грудь кулаками.

– Ну что за наказание! Сейчас притащится Градов! – Она прижалась к нему. – Коньяку хочу, свечи чтоб горели. У тебя есть свечи? И музыка… – Ой! – вскрикнула она, соскочила на пол. – Я же кассету привезла, любимую.

Перелыгин лежал, уставившись в узкую щель между штор. В нее лилась чернота, подкрашенная светом фонарей. Он опять вспоминал свой отъезд из Поселка, думая о странном совпадении причин отъезда – новой работы и бегства от Тамары. Нечего кривить душой: тогда ему казалось, что он угодил в западню, не успев выйти из самолета, будто кто-то проверял, может ли он распоряжаться своей судьбой. Он так и не способен понять: почему они не вместе? Почему голова тянет туда, а сердце – сюда? Выходит, и любовь способна мешать? Да он – вздорный безумец, эгоист и трус.

Мысли его прервал телефонный звонок.

– Я из ресторана, – забасил Градов. – Жду.

– Ладно, пойдем в злачное общество! – крикнула Тамара. – Мы золушки заполярные, нам тоже на бал охота и шобы с прынцем!

– Будет вам и бал, и прынц, и фея с палкой, – хмыкнул Перелыгин. – Ждет вас восторг и упоение под песни Люсика, имитатора всех времен и народов.

– Обещаешь?

– Чтоб мне на тебя всю ночь только смотреть.

– Ты извращенец, а я несчастная женщина, – засмеялась Тамара. – Иди одевайся.

Последний рабочий день года выдался на редкость морозным. Не верилось, что есть солнце и кто-то гуляет под его лучами. В управлении Комбината мало кто работал: народ слонялся по кабинетам – вспоминали, строили планы, травили анекдоты и байки из жизни.