Проклятые

Стоя у гроба матери, Мэтт дрожал так, будто его бил озноб, но на лбу выступили капельки пота, создавая противоположное впечатление, что ему очень жарко. Кэрол стояла рядом, Джек — чуть позади.

Никто из них не слышал, как, прощаясь с матерью, Мэтт вымаливал у нее прощения. Низко склонившись над гробом, он ронял слезы ей на лицо, сжавшись под невыносимой тяжестью собственной вины.

Кэрол отвернулась, не в силах на него смотреть и пытаясь справиться с душившими ее рыданиями. Как тяжело было видеть его таким.

Когда он отошел от гроба и подошел к девушке, ей показалось, что в его глазах было безумие. Какой-то странный лихорадочный блеск, который напугал ее, как тогда, ночью, после приступа, когда он был не в себе.

— Мэтт, все нормально? — осторожно спросил Джек, пристально всматриваясь ему в лицо. Повернувшись к нему, Мэтт внезапно схватил его за пиджак и притянул к себе.

— Это ты виноват! Ты ее убил, скотина!

Он вздрогнул, почувствовав неожиданный укол в бок, и, зашатавшись, вдруг обмяк. Джек придержал его, не позволяя упасть.

— Тс-с-с, дружок, я понимаю, что у тебя горе, но я-то тут при чем? — проговорил Джек.

— Мэтт, что с тобой? Тебе плохо? — Кэрол придержала его за руку, взволновано переводя взгляд с одного мужчины на другого, и пытаясь понять, что происходит.

— Он немного не в себе. Перенервничал, — объяснил Джек. — Наверное, опять приступ. Я отведу его в машину, пока он прямо здесь, у гроба матери, в обморок не свалился.

— Я помогу, — Кэрол обняла Мэтта за талию, помогая Джеку дотащить его до машины. Усадив Мэтта на сиденье, Джек заглянул ему в лицо.

— Эй, ты меня слышишь?

Мэтт медленно повернул голову и посмотрел на него.

— Так объясни, в чем моя вина? Ты сказал, что я убил твою мать, я не ослышался? Говорить можешь? Говори!

— Джек, не трогай его, он это сгоряча, — вмешалась Кэрол.

— Ну, уж нет! Пусть он объяснит, с чего это вдруг на меня набросился. Сгоряча или нет, такими словами нельзя разбрасываться. Ну, расскажи, Мэтт, в чем моя вина. Мы с Кэрол очень внимательно слушаем.

Смотря на Мэтта, Кэрол заметила в его глазах, устремленных на Джека, такую ненависть, что казалось, Мэтт готов его убить. Ее это привело в полное замешательство. Джек дал ему свободу. Почему же Мэтт его так ненавидит?

— Я не понимал, что говорил… голова сильно болит, — прохрипел Мэтт, еле ворочая языком. — Прости, Джек. Нервы.

Он отвернулся и закрыл глаза, пытаясь справиться с головокружением. Что еще он мог ответить? Заявить во всеуслышание, что это проклятые кассеты, которые притащил адвокат, убили его мать! Не заявившись Рэндэл в их квартиру со своими «доказательствами», Моника была бы жива! Но тогда пришлось бы объяснить Кэрол, что такого было на кассетах, что могло довести больную женщину до инфаркта.

Рэндэл знал, что Мэтт ни за что не откроет девушке правду, поэтому и вел себя так вызывающе.

— Думаю, с него на сегодня хватит, — заявил Джек, обращаясь к Кэрол. — Я отвезу его в больницу, а ты останься и проследи за тем, чтобы здесь нормально все закончили.

Вздохнув, он посмотрел на маленькую часовню, из которой они только что вышли, и печально покачал головой.

— Эх, миссис Ландж, не повезло вам не только в жизни, но и после смерти. Оставайся, Кэрол, не бросать же ее. А я займусь ненаглядным сыночком, будь он не ладен! Даже мать свою не может в последний путь проводить, как следует! Устроил балаган, все испортил, скотина! Хотя бы немного уважения к матери проявил, гад!

Джек с чувством захлопнув заднюю дверцу машины, и сел рядом с водителем.

— Обижайся, не обижайся, Кэрол, но Мэтт твой — самое настоящее дерьмо! И пусть его похоронят так же, как он похоронил свою мать! Ничтожество!

Закрыв дверь, он велел водителю трогать.

Горько расплакавшись, Кэрол вернулась в часовню.

— Простите, Моника, что так вышло, — прошептала она покойной. — Мэтт не хотел. Он не выдержал, ему стало плохо. Он так вас любил. И я вас любила. Я не забуду о своем обещании. Я никогда не оставлю вашего сына. Никогда.

— Ну, что, очухался, герой? — ухмыльнулся Джек, присаживаясь на край кровати в палате, куда недавно доставил Мэтта.

— Что ты мне вколол, урод?

— Не переживай, это абсолютно безвредно. Ты был слишком напряжен, вот я и расслабил тебя немного. Понравилось, что ли?

— Испугался, да? — Мэтт растянул потрескавшиеся губы в издевательской улыбке. — Оказывается, боишься меня? Шприц с собой носишь со всякой дрянью, чтобы исподтишка в меня всадить. А по-мужски дать отпор — кишка тонка?

— По-мужски дают отпор мужчинам. А ты — животное. С бешенными тварями не дерутся, их просто усыпляют.

— Ах-ах! И давно ты с собой этот шприц таскаешь? В тюрьму ко мне тоже с ним приходил? — Мэтт расхохотался. — Страшно, да, Рэндэл? Не думал, что ты такой трусливый, с виду вроде бы не скажешь!