Пролетая над гнездом дракона

Назвавшийся женихом Владиславы человек не вызывал ненависти, Беркут трезво оценивал силу духа Прохора, его смелость и решительность. Момент встречи в овраге, когда девушка бросилась к иномирянину с восторженными криками, забыть невозможно. Пусть она пока не любит, но обязательно полюбит. Как иначе? Человек перешёл грань между мирами, пустился в неизвестность с одной лишь целью: выручить любимую. Это невозможно не оценить.

Вполне справедливые рассуждения не утешали, наоборот, продолжали рыть яму отчаяния. Она становилась всё глубже от того, что совсем скоро наступит момент окончательного расставания. Вечная разлука. Всё, что мог Беркут сейчас — подарить доброе известие: гарем султана спасён, Влада не должна корить себя за случившуюся с танцовщицами беду. Ну хоть так. Увидеть её улыбку, быть может, обнять. Можно ведь обнять по-дружески на прощание?

Стоило представить это, как внутри разгорался жар. Наверное, не стоит. Ведь тогда он не удержится от поцелуя, а это… Это нельзя.

Уверенность, что он встретит Владу в долине, была так сильна, что когда он спустился в самую гущу праздника и огляделся в поисках высокой фигуры Прохора и его изящной спутницы, никак не мог понять, почему не находит их. Подбежал Юкош и, широко улыбаясь, воскликнул:

— Каким ветром занесло к нам маркиза Уолтшерского? — услышав вопрос об иномирянке, парень указал на стоявшую неподалёку скалу: — Так вот же они!

— Ничего не вижу, кроме водопада, — удивился Беркут, взглянув в нужном направлении.

— А-а-а, — Юкош пожал плечами, — только что были. Значит, в пещеру успели зайти. Вход как раз за водопадом.

Парень хотел сказать что-то ещё, но маркиз не слушал. Разбежался, подпрыгнул и полетел к заваленной камнями тропе. Едва коснувшись подошвами площадки, развоплотил крылья и ринулся к хлещущей сверху воде. Действительно, за потоком нашёлся проход, а там и пещера. Побежал, плохо различая дорогу. К темноте глаза не сразу привыкли. Заметил в глубине мелькавший круг света. Узнал артефакт Прохора — он умел создавать широкий и сильный луч. Однако и этот свет погас. Беркут добежал до стены, ощупал её. Камень. Мокрый холодный камень. Но он видел! Влада и Прохор только что прошли здесь! Это не могло быть обманом зрения.

Участок за участком исследовал он стену и, наконец, повезло: нашлась арка, завешанная мягким пологом. Именно здесь иномиряне перешагнули грань. Беркут давил руками, плечом, коленом, пробуя протиснуться сквозь преграду, но та пружинила и выталкивала его обратно. Надо же! Совсем немного не успел. Так обидно…

20. Нереальная реальность

Влада

Влада никак не могла включиться. Смотрела, слушала, молчала. Казалось, она в прострации. Парни хохотали, Савелий, уверенный в том, что Прохор с подружкой разыграли всех, требовал признаться и облегчить свою участь.

— Нет! — инструктор размахивал руками, будто нанялся вызвать ветер. — Поднял нас, отправил на поиски, а сам обжимался с девушкой. Скажешь нет? — Он повернулся к Владе, изучил её лицо и перестал улыбаться. — Что-то она у тебя не выглядит счастливой. Умеешь ты, братан, огорчать женщин!

— Хорош трепаться, Савич, — хмуро попросил Прохор.

Он вёл Владиславу, бережно взяв под локоть и освещая тропу, чтобы не оступилась. Болтовня приятеля его заметно раздражала, однако вразумительно объяснить случившееся Свиридов не мог. Не говорить же, что пока парни прочёсывали ущелье в поисках пропавшей участницы похода, она успела побывать в плену, сбежать и проскакать на коне по городам и весям иной реальности.

Сама Влада вообще ничего не хотела говорить. У неё было устойчивое ощущение виртуальности происходящего. Знакомые ей люди смеялись, подшучивали друг над другом, а она как будто смотрела в сети ролик — напоминание о чём-то полузабытом. Всё от того, что их пути на время разошлись, как бывает после окончания школы, например. С той разницей, что на встрече выпускников у каждого есть чем поделиться — кто-то пережил больше событий, кто-то меньше, но не так, как сейчас у Влады: она вернулась наполненная миллионом впечатлений, а здесь ничего не изменилось.

Шумная компания расположилась на стоянке. Забираться в палатки и спать никто не торопился. Парни расселись вокруг потухшего костра, двое принялись разводить огонь, Савелий взялся за гитару, подстроил и запел. Пожалуй, неплохо было бы так сидеть, задрав голову, любоваться звёздами, слушать потрескивание сухих дров и приятный баритон инструктора, исполнявшего туристические хиты. Но муть, взметнувшаяся в груди, портила впечатление. Было тошно. Казавшаяся чужой реальность действовала на нервы.

А ещё… Владе чудился голос Беркута. Он словно из неведомого далека пытался докричаться, произнося её имя. «Влада… Владислава…». Как ни странно, даже нелюбимое ею полное имя казалось нежным и приятным в его исполнении. Тоже хотелось кричать. Но это будет слишком глупо даже для столь тупой с точки зрения остальных ситуации.

Прохор успел поставить палатку, устроил спальные места, сложил рюкзаки под тентом и принёс Владе пачку крекеров.

— Мюсли заварить? Ты проголодалась?