Пролетариат

Будто у меня было. Как-то обычно всё по-простому, в жопу никто и не давал. Ну ладно, давай попробуем. Попытался сходу вставить, хуй-то там. Она ещё хоть сама вроде и хочет, а боится. Так и эдак, нихуя. Ну русские ведь не сдаются. Стали шарить в поисках смазки какой-нибудь. Ничего умнее не придумали, взяли то ли шампунь какой-то, то ли пену для ванны. Короче, маленько на жопу ей вылил, себе на хуй. Стал вставлять, вроде пошло помаленьку. Ну она там вскрикивает, конечно. Первый раз, не разработано же. Мне, конечно, приятно, что узко, но тоже, знаешь, как-то слишком внатяг. Вставил, стал вроде двигаться. А этот шампунь, сука, он пениться начал. Короче, ебу её, а у неё из жопы пузыри. И, знаешь, запах такой стрёмный. Не помню, какой был шампунь, но его запах смешался с запахом говна. И всё это из неё прёт. Она зажалась совсем, ну типа, стыдно, вся хуйня. А мне чё, приятно, что ли? У меня как-то тоже уже настроения особого нет. Попытались ещё как-то продолжить, в итоге плюнули на это грязное дело, пошли в ванную. Ну помылись, потом уже нормально поеблись, – закончил Дошик.

– Я тоже, помню, ебал одну, – стал рассказывать Лёлик. – Молодой ещё был. Ну как ебал. У неё в гостях, в общем, был. Квартира – двушка. В соседней комнате родители её. Ну а мы чё, сидим, ну целоваться там начали, хуё-моё. В итоге разделись почти догола. Ну и тоже – давай, говорит, сзади. А я, хули, молодой, неопытный – давай пихать. Жопа тугая, не идёт и всё. Ей больно, еле сдерживается, чтоб не кричать. Короче, прикинь, картина. На её кровати она раком, я сзади, кое-как засадил на полшишки, дальше ни в какую. Щас, думаю, только не хватало, чтоб родители её зашли. В общем, тоже ничем это не кончилось. Вытащил. «Хоть подрочи мне», – говорю. Ну она подрочила. Я ей потом, в другой раз, всё равно, правда, засадил. Вообще, знаешь, я тебе так скажу: лучше в пизду, чем в жопу. Вот реально, в пизду лучше. Ну и как-то правильнее это, что ли. Засадил и всё. А тут месишь это говно, вытаскиваешь, хуй грязный, воняет. Она ещё перднёт иной раз. Не, в пизду лучше! Трусы снял, поводил головкой по секелю, бабы это любят, да засадил. Хотя тут свои заёбы. Бабы же хитрые, бляди! Одна, помню, аж яйца мне рукой крутила – ну кончи, говорит, в меня. А мне нахуй это надо? Залетит, потом женись на ней. А мне свобода дороже.

– Ну ты же всё равно в итоге Ирке кончил, – заметил Дошик.

– Ну возраст пришёл, детей пора было заводить. И, один хуй, я на ней не женился и не женюсь никогда. От баб зло одно.

XI

Пельмень и его жена голышом лежали на постели. Он был сверху, целовал жену в губы и несколько грубовато, по-мужски, ласкал её. Она обнимала его за шею и громко и часто дышала. Их ласки длились какое-то время, но вдруг Пельмень приподнялся и, вставая с кровати, сказал:

– Мне надо отлить.

Он вышел из комнаты, прошёл по коридору в туалет и закрылся изнутри. Сев на стульчак, он стал мять и массировать свой член, который никак не хотел вставать.

«Ну же, – обращался мысленно Пельмень не то к члену, не то к себе, – ты же молодой мужик, в самом расцвете сил, подумаешь, чуть за тридцать. Ну подумаешь, четвёртая за неделю. Ведь это жена! Перед женой осрамиться никак нельзя. Что она подумает, что я не мужик, что ли? А то ещё чего доброго, что у меня баба на стороне. Ну есть баба, и не одна, а три, ну так что ж? Я молодой здоровый мужик, в расцвете сил, неужели же не могу себе позволить? Или уже не могу?»

Пельмень продолжал мять член, который мало-помалу наливался кровью и вставал.

«Во, другое дело! Вставай, дружок, не подведи! Видимо, от одной пора избавляться. Тяжеловато становится. А ведь совсем недавно дни и ночи напролёт мог! Одну в ночную смену, в соседнем цехе, другую – в дневную, вечерком в её кандейке, третью между сменами, у неё дома. Ну а жену, как полагается, в выходные».

Пельмень, довольно улыбаясь, перебирал в голове своих женщин. Член его от этих мыслей стоял всё крепче. Он ещё немного помастурбировал, затем нажал на слив, ополоснул под краном руки и пошёл назад в спальню.

– Всё нормально? – немного взволнованно спросила жена.

– Всё отлично! – улыбаясь, сказал Пельмень и полез на неё.

Они лежали голышом под одеялом. Он на спине, она у него на груди.

– Надо же, мы с тобой почти всю жизнь вместе! – сказала она.

– Да, с пятого класса за одной партой. Если бы ты не давала мне списывать, я бы школу со справкой закончил, – смеясь, сказал он.

– Если бы я не давала тебе списывать, ты бы сам учился и, может, в институт бы поступил, – ответила она серьёзно.

– Да нужен мне твой институт! У меня армия вместо всяких институтов, и Афган вместо этой, как её, аспирантуры.

– Да при чём тут твой Афган? Я тебе про профессию говорю!

– И я про неё же! Ты умная, ты вон экономический закончила. А я что? Я в этих твоих экономиках ничего не понимаю. Я вон гонки люблю! Так, видишь, как дело повернулось. Если б я не разбился тогда, то уже, может, чемпионом бы был…

– Да-да, или на том свете…