Прометей, или Жизнь Бальзака

Норвегия знакома Бальзаку только по книгам, но он не сомневается, что возлюбленная вдохновит его. Тяга к сверхъестественному с самого начала прочно связывала их. Казалось, все толкало Эвелину к миру таинственного. Многие из рода Ржевусских давали в своих поместьях приют бродячим мистикам. Бесконечные истории о привидениях и предчувствиях составляли причудливую антологию этой семьи. В Польше немало людей с мятущейся душою пытались освободиться от сковывавшей их плотской оболочки. Месмер нашел себе в этой стране последователей, а Сведенборг - читателей. Тетушка Эвелины, графиня Розалия Ржевусская, считала свою племянницу доброй, кроткой, но слегка помешанной. Множество книг, прочитанных молодой женщиной, оставили в ее уме следы самых противоречивых влияний. "Эта беспорядочная смесь идей, окрашенных весьма живым воображением, придавала блеск ее речам, которые порою забавляли слушателей, но чаще их утомляли". Такова была Эвелина Ганская - по мнению суровой тетушки Розалии. Бальзака же, напротив, восхищала ее вера в предчувствия, поэтическое тяготение к пророчествам.

Он хотел почерпнуть для "Серафиты" побольше мыслей в произведениях шведского мистика: кажущаяся научная строгость сочеталась в них с чисто библейской поэзией. Такая пища годилась для ума Бальзака. Сведенборг придерживался идеи единства природы. Для него, как и для Бальзака, материальное и духовное были всего лишь двумя формами одной и той же реальности. Во всех проявлениях органической, а также духовной жизни Сведенборг усматривает совокупность движений, подчиненных законам материального мира, и, наоборот, во всех видах материи он обнаруживает "пришедшее в упадок духовное и божественное начало". Нельзя сказать, что Бальзак позаимствовал у Сведенборга свою "унитарную" философию. Зачатки этой философии можно обнаружить в его юношеских "Философских заметках"; затем она была обогащена и подкреплена воззрениями Бюффона, Кювье, Жоффруа Сент-Илера; но у Сведенборга Бальзак отыскал мысль о том, что мир природы - всего лишь символ духовного мира и между ними можно найти некие "соответствия". В этом туманном поэтическом слоге Бальзак сидит чудесное проявление "возвышенного ума, превосходящего Данте и Мильтона". Подобно Гюго, он полагает, что материя полна тайн; отсюда и возникает "загадочный и тревожащий характер бальзаковского лабиринта". Реальные предметы в нем всего лишь условные обозначения. Влияние Сведенборга не изменило Бальзака; оно лишь укрепило его во взглядах на самого себя и на мир.

Между тем нежные слова, уверения, всевозможные планы заполняли письма, по-прежнему приходившие на имя Анриетты Борель. Разумеется, Бальзак писал также "безобидные письма", которые можно было показать мужу. Ведь для Ганского было бы непонятно, почему добрый друг жены, а также и его самого, никогда им не пишет. В этих случаях лирический тон уступал место церемонному или шутливому: "Сударыня, я не допускаю мысли, что дом Ганских может предать забвению дни, освещенные их милым и любезным гостеприимством, благодарное воспоминание о котором хранит дом Бальзаков". Он обещал прислать скромную брошь, сделанную из камешков, собранных мадемуазель Анной, и автограф Россини, который он получил у маэстро "для его страстного почитателя господина Ганского... Соблаговолите, сударыня, передать вашему супругу мои уверения в самых теплых чувствах и в том, что я неизменно о нем вспоминаю; поцелуйте за меня в лоб мадемуазель Анну и примите заверения в моем самом почтительном уважении". Что касается чувств самой Чужестранки, то мы узнаем о них из письма, адресованного одному из ее братьев.

Госпожа Ганская - брату Генрику Ржевусскому, 10 декабря 1833 года:

"В Швейцарии у нас завязалось чудесное знакомство с господином де Бальзаком, автором "Шагреневой кожи" и множества других прекрасных произведений. Знакомство это превратилось в настоящую дружбу, и я надеюсь, что она продлится до конца нашей жизни... Бальзак очень похож на вас, мой дорогой Генрик; он так же весел, смешлив и любезен, как вы; даже внешне он чем-то походит на вас, и оба вы напоминаете Наполеона... Бальзак - сущее дитя. Если он вас любит, то заявит об этом с простодушной откровенностью, присущей детям... Словом, при взгляде на него трудно понять, каким образом такой ученый и выдающийся человек умудряется сохранять столько свежести, очарования и детской непосредственности во всех проявлениях ума и сердца".

То было письмо влюбленной женщины. "За всю свою жизнь я не проводила таких мирных и счастливых месяцев, как июль и август, которые прошли в Невшателе". Все ей там пришлось по душе: озеро, прогулки, местные жители. А когда человеку любо все, значит, он и сам кого-то любит.