Прометей раскованный

Летом 1945 года группа арестованных немецких физиков находилась под охраной в Англии на вилле Файн-Холл. Немцы понятия не имели, что везде расставлены подслушивающие аппараты, и разговаривали между собой с полной откровенностью. 6 августа Виртц услышал в радиопередаче о том, что на Хиросиму сброшена атомная бомба тротилловой мощностью в 20 000 тонн. Он кинулся с этой потрясающей новостью к своим коллегам. Немедленно вспыхнула дискуссия, тайно записанная на плёнку. Вот отрывки из неё.

Ган. Это дело в высшей степени сложное. Если американцы действительно сделали атомную бомбу, то все вы просто посредственности. Бедный старина Гейзенберг!

Гейзенберг.

Разве в связи с этой атомной бомбой упоминалось слово «уран»?

Ган. Нет.

Гейзенберг. Тогда атомы тут ни при чём. Насколько могу судить, какой-то дилетант в Америке утверждает, что у такой бомбы мощность в двадцать тысяч тонн взрывчатого вещества, но ведь это нереально.

Ган.

Как бы там ни было, Гейзенберг, вы посредственность и можете спокойно укладывать чемоданы.

Гейзенберг. Я полностью согласен... Это, вероятно, бомба высокого давления, и я не могу поверить, что она имеет что-то общее с ураном. Скорей всего, им удалось найти химический способ гигантского увеличения силы взрыва.

Ган. Если им действительно удалось сделать эту штуку, сохранение этого факта в секрете делает им честь.

Виртц.

Я рад, что у нас бомбы не оказалось.

Вейцзеккер. Это ужасно, что американцы сделали её. Я думаю, это сумасшествие с их стороны.

Гейзенберг. Можно с равным успехом сказать и по-другому: это быстрейший способ закончить войну.

Ган.

Только это меня и утешает. Я думаю, все мы согласны с Гейзенбергом, что это был блеф.

Гейзенберг. Для нас, занимавшихся этим пять лет, вся эта история выглядит довольно странной.

Но в девять часов вечера по радио была передана более полная информация. Сомнениям уже не осталось места. Разговоры немецких физиков приняли другой характер. Теперь они задумались, хотя и несколько поздно, и над глубокими причинами своих неудач, и над моральной ответственностью учёных перед человечеством, и над политическими последствиями открытия ядерного деления.

Вот некоторые записи.