Пропавшая Джина

На следующее утро Ким проснулся раньше, чем обычно. Он вышел со двора школы и увидел, что улица тоже стала несколько уже, чем была ещё вчера. В некоторых местах асфальт провалился, а по краям дороги вздулся, сморщился, и лежал волнами, как тонкое покрывало. Но больше всего его поразил цвет неба. Раньше оно всегда было какое-то плоское и близкое, молочно-голубое, без единого облачка. Никогда ещё оно не было здесь такого глубокого, грозного серого цвета. Ким поспешил к забору, в то место, где начинался короткий путь к фабрике. Подойдя к нему вплотную, он обнаружил, что коридор с чёрным глянцевым покрытием исчез. Половинка дома придвинулась к забору и две части дома соединились, зажав ржавые металлические листы в плотные тиски. Ким вернулся к школе, завернул за угол, на длинную улицу, и больше не прячась и не озираясь по сторонам, направился в сторону фабрики. Ему почему-то вспомнился тот день, когда он первый раз оказался на этой улице и то охватившее его неприятное чувство от здешней абсолютной тишины. Удивительно, как человек легко привыкает к новой обстановке. Ким неожиданно осознал, что эта тишина теперь не только не пугает его, но успела стать чем-то совершенно реальным. Он попытался вспомнить, как звучит эта улица в настоящем мире. Но тут внезапный странный звук прервал его мысли. Только обернувшись и увидев приближающуюся лошадь, он понял, что слышит стук копыт. На фоне потемневшего неба лошадь казалась ослепительно белой. Когда она подошла совсем близко, стало ясно, что она действительно совершенно белая, без единого пятнышка. Лошадь остановилась, дважды тряхнула головой, потом подняла огромные тёмные глаза и сказала басом:

— Большое спасибо, Карл!

Ким, давно привыкший к странностям Лжебурга, всё же вздрогнул. Потом ущепнул себя за руку. Говорящая лошадь — это было слишком, даже по меркам этого места.

— Меня зовут не Карл, я — Ким, — ответил он, ткнув себя пальцем в грудь, чтобы лошади было понятнее. Кто знает, а вдруг это иностранная лошадь.

— Всё равно большое спасибо! — произнесла лошадь настойчиво.

— Но за что?!

— Брррр… за идею, — сказала лошадь, тряхнула белоснежной гривой и припустила галопом в сторону ближайшего дома. Как только она скрылась за его открытой дверью, земля затряслась, и одна сторона улицы придвинулась к другой стороне, образовав на асфальте новые складки и трещины. Следом за лошадью на дороге появился чёрный автомобиль. Та самая машина с серебристым силуэтом акулы. Стороны улицы снова придвинулись. Раздался скрежет, посыпались искры и машина тотчас оказалась зажата домами. Немного проскользив по инерции, она остановилась. Из люка в крыше высунулась голова. Затем оттуда выполз человек, с ног до головы укутанный во что-то белое. Человек неуклюже выбрался на крышу, спрыгнул на капот, отчего на нём образовалась глубокая вмятина, и спешно направился в сторону Кима. Это был Шулик. Как обычно обутый в чёрные сандалии поверх жёлтых носков. Правой рукой он придерживал спадавший на глаза край белой шторы, в которую был завёрнут. А в левой держал золотой кувшин. Яркая вспышка молнии разрезала почерневшее небо. Шулик на мгновение поднял испуганные глаза, потом быстро и молча проследовал мимо Кима и юркнул в ту же дверь, за которой исчезла лошадь. Раздался гром, и тёмное небо прорвалось первым ливнем за всю историю Лжебурга. Ким втянул голову в плечи и, сунув руки в карманы, заспешил в сторону фабрики…

Железная дверь в собачий питомник была наполовину открыта. Её силуэт пятном отражался на залитом дождём крыльце. Ким поднялся по мокрой ржавой лестнице и вошёл в главный зал. Заброшенный вид опустевших клеток с беспорядочно торчащими незапертыми дверцами и ворвавшийся свежий влажный воздух до неузнаваемости изменили это место. Послышались быстрые шаги, и из каморки выскочил дедушка Паук, сжимая в руке только что потухший, дымящийся факел. Выглядел он весьма необычно. Длиннющая седая борода деда, собранная в косичку, аккуратно лежала на алом парадном мундире.

— Началось, мой друг! — выкрикнул старик, увидев Кима, суетливо потряс ему руку и бросился к выходу.

— Что это значит? — спросил Ким. Он уже и сам всё понял, но чтобы окончательно поверить, хотел услышать слова подтверждения.

— Это значит, что фабрике конец! — проорал старик и радостно затряс головой. Он соскочил с крыльца и застыл на поляне, подставив лицо и ладони тёплым каплям дождя.

— А как же дети?

— Дети в наивысшем порядке! Ты знаешь, что такое Спортлото?

— Игра такая была когда-то, где можно было выиграть ценный приз.

— Молодец, вот именно! Ценный приз! — бодро выпалил дедушка Паук. — Сегодня будет максимальный розыгрыш. Каждый билет выигрышный! А дальше всё зависит только от тебя! Как распорядишься своим выигрышем, так тому и быть! Сегодня все дети отправятся домой…

Потом старик вытащил из кармана большие часы на золотой цепочке, жадно всмотрелся в них и поспешил обратно.

— Всё, мне пора!

— А что же мне делать?! — крикнул Ким, почувствовав, как отчаяние сжимает ему горло.