Пропавшая экспедиция

— Не хо-хотел бы, чтобы и со-со мной со-со-сотворили что-то по-подобное, сэ-сэр, — заикаясь и затравленно озираясь, сообщил этот крепкий парень с такими ручищами, которыми только цепи в цирке рвать. — Этому бе-бе-бедолаге выкололи г-г-глаза и вырвали я-язык. Ну и з-зрелище, мне те-теперь нескоро у-у-уснуть. Ве-ведь это я об него с-с-споткнулся, ко-когда по-пошел о-о-отлить…

— Дурачок, тебе-то с какой стати за жизнь опасаться? — удивился расспрашивавший докера репортер, хотя ему тоже стало не по себе.

— Ка-как это, с-с какой?! — едва не расплакался докер. — Мне о-один из па-парней, которые за-за трупом п-п-приехали, прямо с-сказал: с-слово кому ля-ляпнешь, у-урод, о том, что ви-видел, и на-на к-корм ры-рыбам по-пойдешь. Только с-с-сперва мы тебе я-яйца отрежем и в па-пасть забьем…

— Это полицейский тебе такое сказал?! — ахнул репортер. Это было неслыханно.

— Не-нет, — докер замотал головой. — О-один из тех, которые чу-чуть по-позже п-приехали. Ви-видать, их полиция вы-вызвала. То-только о-они вряд ли а-англичане. А-а-акцент си-сильный…

— Русский? — спросил репортер, кожей ощущая, запахло жареным.

— Не-не скажу. Но их г-главный — с-сразу видать, к-к-крупная птица, по-поскольку и-инспектор Брехсон пе-перед ним на цыпочках бе-бегал…

— Описать сможешь?

— На-на лорда по-похож. О-одет до-дорого. В с-смокинг и со-солидное такое пальто. И бо-бородка — к-к-клинышком…

— Минуточку, — сказал репортер, озаренный внезапной догадкой. И развернул перед носом работяги вчерашнюю газету, где была опубликована фотография советского полпреда товарища Мануальского, сделанная, когда тот отвечал на вопросы журналистов.

— Он?

Докер, вместо ответа, побелел.

— По-похож. То-точно не-не скажу, те-темно ведь было. Да и с-смотрел я и-и-издалека, по-полицейские сразу ко-кордоны повсюду вы-выставили…

Понятно, это была сенсация, но такого сорта, когда играючи можно остаться и без ушей, и без головы. В особенности, если заиграться. Тем более что докер, хоть и взял предложенное репортером вознаграждение, наотрез отказался выступать свидетелем.

— Ни-ни за какие ко-ко-коврижки, сэр! — замахал ручищами работяга. — Мне пока жить не-не-не надоело. Ме-мешки ворочать, ко-конечно, не фунт и-изюму, но, все же лучше, чем, ко-когда раки у пи-пирса обглодают!

Репортер был обескуражен, а, говоря прямо, слегка сдрейфил, обо всем доложив главному редактору. Вывалил прям на голову и пошел домой, сославшись на головную боль. Редактор, поколебавшись, ибо ему тоже стало боязно, но не настолько, чтобы преодолеть искушение, как случается всегда, когда суешь нос на чужую кухню, велел отправить телетайпограмму в Нью-Йорк, с просьбой немедленно выслать фотографию Феликса Либкента, подвизавшегося по финансовой части то ли в советском полпредстве, то ли в корпорации CHERNUHA Ltd, или даже совмещавшем одно с другим, поскольку сама компания была совместным предприятием. Нью-йоркский собкор сработал оперативно, не прошло и трех часов, как главный редактор держал в потных пальцах фототелеграмму. Не надо было быть портретистом, чтобы смекнуть: счетовод компании CHERNUHA Феликс Либкент, и комиссар Триглистер, чья жизнь оборвалась столь трагически в лондонских доках — одно лицо…

Оба были — невысокого роста, чернявые, с мелкими чертами лица и смуглой кожей, оба таскали массивные очки и, теперь редактор в этом нисколько не сомневался, ибо был стреляным воробьем, имели непосредственное отношение к ОГПУ. Ну и, понятно, к какой-то мышиной возне, затеянной этим страшным ведомством на пару с правительством Его Величества.

— Худо дело, — пробормотал редактор, еле шевеля губами.

Между тем, это было еще не все. Собкор из Нью-Йорка сообщал, что Триглистер, он же Феликс Либкент, судя по всему, был — ой как непрост. По мнению американских коллег, с которыми успел переговорить собкор, г-н Триглистер, будучи по образованию банкиром, не один год прожил в Соединенных Штатах, где обзавелся весьма серьезными знакомствами и среди политиканов, и в офисах на Уолл-стрит, откуда мнимых народных избранников финансируют денежные мешки, чтобы потом дергать за нитки как паяцев. Триглистер обосновался в Америке задолго до мраксистской революции в России, снесшей империю Романовых, будто карточный домик. И без его участия здесь явно не обошлось, ибо, если бы не его врожденный дар переговорщика и обещания баснословных барышей, которые он смело сулил денежным тузам в случае демонтажа монархии, не видать бы Льву Трольскому ни щедрых инвестиций, ни зеленой улицы на пути в Россию, ни загранпаспорта, выписанного лично президентом США.

Ознакомившись с текстом телеграммы, редактор попросил секретаря соединить его с Нью-Йоркским корпунктом.

— Выкладывай все, что знаешь, — выдохнул он в трубку. — Про Триглистера…

— У нас поговаривают, он не просто убежденный тролист, но и близкий друг Льва Трольского. Поэтому, едва власть упала в лапы мраксистам, и Трольский стал вторым человеком в России, Триглистер тоже круто пошел в гору…

— Друг, значит, — протянул редактор, не зная пока, как ему быть с верхушкой айсберга, который угораздило всплыть.