Пропавшая экспедиция

Дверь приоткрылась без стука, впустив низенького и щуплого чернявого человечка в пенсне. У него было насмешливое лицо гениального физика или гроссмейстера по шахматам в крайнем случае. Такое, глядя на которое, проникаешься мыслью, его обладателю известно о тебе все, ибо он просчитывает комбинации на десять шагов вперед. А то и на все двадцать. На удивление, вместо клетчатой рубашки и брюк на подтяжках или пиджачной пары, одетой по случаю научной конференции, коротышка вырядился в кожаную куртку и аналогичные галифе, заправленные в кожаные офицерские сапоги по колено. Завидев его, Дзержинский снова вскочил и поспешил навстречу размашистыми шагами ходячего циркуля, взял за плечи, глядя сверху вниз.

— Здравствуйте, Яков Михайлович. Спасибо, что заглянули ко мне на Лубянку.

— С коммунистическим приветиком от Ильича, — изрек новоприбывший таким зычным голосом, словно в его тщедушную грудь вмонтировали механическую иерихонскую трубу. — Ленин не сумел подъехать, слишком занят очередными конгениальными тезисами, которые он надиктовывает своему дружку Луначарскому, — по лицу карлика скользнуло нечто, вроде благожелательного презрения. — Он в полном здравии, чего желает и вам, любезный Феликс Эдмундович.

— Может, оно и к лучшему, — обронил Дзержинский, машинально поправив ворот скромной красноармейской гимнастерки, за ношение которой он прослыл аскетом. Яков Свердлов, ибо это был именно он, покосился на шефа ОГПУ с вялым интересом из-под пенсне, но воздержался от комментариев. Шагнул к Ас-Саффаху, прищурился. Генерал привстал. По случаю ответственной встречи, он вырядился в превосходный френч, пошитый специально для него личным портным Лазаря Парвуса для придания поизносившемуся экс-губернатору Багдада высоколиквидного товарного вида.

— Вот, товарищ Свердлов, позвольте представить вам прославленного солдата исламской революции товарища Джемаль-пашу, лидера освободительного движения народов Востока против гнета англо-американского империализма.

— Шайтаны, да, — кивнул Ас-Саффах.

— Товарищ Джемаль дал принципиальное согласие выступить всеми силами за правое пролетарское дело, — добавил Дзержинский, приобняв Мясника за мясистое плечо отставного чемпиона по греко-римской борьбе.

— Красный газават? — Свердлов лучезарно улыбнулся. — Что же, заманчиво, весьма заманчиво. Объединив усилия, мы зададим эксплуататорам жару. Верно, Феликс Эдмундович?

— Так точно, Яков Михайлович. Зададим. А вот это, — взяв Свердлова под хрустящий кожаный локоть, Дзержинский увлек того к письменному столу, — подарок, привезенный нам товарищем пашой с руин самого Вавилона. То есть, не лично нам с вами, конечно, а всем сознательным пролетариям планеты…

— Интересы которых мы уполномочены представлять, — веско закончил за главного чекиста Свердлов.

— Именно так, Яков Михайлович. Вы только поглядите, какая красота! — Дзержинский приподнял крышку Кабинет на Лубянке тотчас наполнился странным лунным светом, столь характерным для Мэ.

Свердлов чуть склонил голову набок, внимательно рассматривая артефакты.

— Мило, очень мило, — изрек он после продолжительного молчания. — По изяществу линий напоминают безделушки, добывавшиеся моими бойцами на Урале еще до революции у мироедов, когда я командовал тамошней боевой дружиной РСДРП. Мы реализовали их на черном рынке, пуская вырученные средства на нужды революционного подполья.

Фразы, сказанные раскатистым голосом Свердлова, наполнили просторный кабинет и вырвались наружу, переступая порог, Яков Михайлович не удосужился прикрыть дверь. Дзержинский решительно пересек комнату, выглянул в коридор и, строго сведя брови, пригрозил пальцем считавшим ворон караульным.

— Никого не впускать, к дверям не приближаться, — бросил Феликс Эдмундович и захлопнул дверь. Запер на ключ и лишь затем вернулся к Свердлову, наблюдавшему за его манипуляциями с вялым интересом утомленного знойным солнцем пляжника.

— Такие меры предосторожности? — вымолвил он. — Надо полагать, неспроста?

— Потому-то и просил вас подъехать, Яков Михайлович, — извиняющимся тоном сказал Дрезинский. — Тут такое вырисовывается дело, что лучше перестраховаться.

— Что за дело, — посерьезнел Свердлов.

— Товарищ Джемаль утверждает, будто жезлы из неизвестного науке материала, презентованные им нам, когда-то принадлежали лично вавилонской богине Иштар. Она использовала их, чтобы проникнуть в загробный мир.

На лице Свердлова отобразилось недоумение, затем оно приобрело скептическое выражение.

— Вы должно быть, шутите, товарищ Дзержинский, — уронил он мягко. — В каком смысле — проникала в загробный мир?

— В прямом, — отрезал Железный Феликс.

— Как любит повторять наш конгениальный Ильич, всякая религия — есть заблуждение, возведенное в степень труположества. Вам, товарищ Феликс, как бессменному члену ЦК, эти слова известны не хуже меня. Не так ли?

— Известны, — кивнул Дзержинский, ссутулившись. — И я целиком и полностью их разделяю. Но тут — особый случай…