Пропавший герой

Но раздражение Лео постепенно проходило. Он провел годы, думая о том, что он сказал бы, когда встретит своего папу, если они когда — нибудь встретятся, как Лео будет журить его за то, что он их бросил. Сейчас, глядя на бронзовое зеркало, Лео думал о его отце, который наблюдал за его развитием, даже если речь шла о глупых научных экспериментах. Может быть, Гефест был тот еще трус, но Лео по его виду понял, куда он убежал. Лео знал о бегстве от людей, но не был готов к этому. Он знал о привычке скрываться в цехе, а не пытаться общаться с органическими формами жизни.

- Итак, — проворчал Лео, — Ты отслеживаешь всех своих детей? У тебя их двенадцать, там, в лагере. Как ты даже… Неважно. Я не хочу знать.

Гефест, возможно, и покраснел, но его лицо было таким красным, что трудно было сказать.

- Боги отличаются от смертных, мальчик. Мы можем находиться в нескольких местах одновременно — там, где люди взывают к нам, там, где сфера нашего влияния велика. Фактически, крайне редко бывает, чтобы целая наша сущность находилась полностью в одном месте — наша настоящая форма. Это очень опасно, достаточно мощно для того, чтобы убить любого смертного, смотрящего на нас. Так что, да… много детей. Прибавь к этому наши разные формы — греческую и римскую, — пальцы бога замерли на проекте двигателя, — Так что, можно сказать, трудно быть богом. И да, я стараюсь присматривать за всеми своими детьми, а за тобой в особенности.

Лео был уверен, что Гефест почти проговорился, сказал что — то важное, но он не знал что именно.

- Тогда почему ты пришел сейчас? — спросил Лео, — Я думал, боги сейчас молчат.

- Да, — проворчал Гефест, — Зевс приказал — очень странно — даже для него. Он заблокировал все видения, сны и сообщения Ириды в и из Олимпа. Гермес сидит рядом, скучая и выходя из своего ума, оттого что не может доставить почту. К счастью, я держал своё старое пиратское радиовещательное устройство.

Гефест похлопал свой механизм, лежащий на столе. Это походило на комбинацию спутникового диска, мотора V — 6 и прибора для приготовления эспрессо. Каждый раз, когда Гефест толкал механизм, сон Лео мерцал и изменял цвет.

- Использовал это в Холодной войне. Радио свободного Гефеста. Вот это были дни!

Я держу его для оплаты в обмен на просмотр, в основном, но можно делать видеоролики мозга.

- Видео вирусного мозга?

- Но теперь это пригодится еще раз. Если бы Зевс узнал, что я свяжусь с Вами, он бы с меня шкуру спустил.

- Почему Зевс так решил?

- Хм. Он выше этого, мальчик.

Гефест называл его мальчиком, как будто Лео был частью механизма дополнительной шайбы, может быть, не собирался, но это Гефест не хотел бросать его надолго из — за страха, что он, возможно, потребуется ему когда — нибудь. Не очень трогательно. С другой стороны, Лео не был уверен, что он хотел бы называть его сыном. Лео не собирался называть этого большого, неуклюжего и уродливого парня папой. Гефесту надоел его двигатель, и он бросил его через плечо. Прежде чем он ударился о пол, у него выросли крылья, и он сам полетел в мусорную корзину.

- Это вторая война Титанов, я полагаю, — сказал Гефест, — Это то, что расстроило Зевса. Мы боги, ну…смущенны. Не думаю, что можно как — то по другому назвать это.

- Но вы победили.

Бог заворчал.

- Мы победили, потому что полубоги из (опять — таки он колебался, как если бы он почти оговорился) Лагеря Полукровок взяли на себя инициативу. Мы победили, потому что наши дети воевали вместо нас, умнее, чем это делали мы. Если бы мы полагались на план Зевса, мы бы все отправились в Тартар, борясь со штормовым гигантом Тифоном, а Кронос бы победил. Много плохих смертных было в той войне, но потом тот юный выскочка, Перси Джексон…

- Парня, который пропал.

- Хм. Да. Он. У него хватило наглости отказать нам в нашем предложении о бессмертии и заставить нас уделять больше внимания своим детям. Эм, без обид.

- Ох, как я могу обижаться? Пожалуйста, продолжай игнорировать меня.

- Рад, что ты понимаешь меня… — Гефест нахмурился, а потом устало вздохнул, — Это был сарказм, не так ли? Машины, как правило, не говорят с сарказмом. Но, как я уже говорил, богам стало стыдно, перед смертными. Сначала, конечно, мы были благодарны. Но потом, те чувства сменились горечью. Мы боги, в конце концов. Нами должны восхищаться, от одного взгляда, впадать в трепет и восхищение …

- Даже если вы не правы?

- Тем более! А Джексон отказался от нашего подарка, как будто бы быть смертным лучше, чем богом. Ну, эта мысль застряла у Зевса. Он решил, что пришло время вернуться к традиционным ценностям. Богов должны уважать. Наши дети не должны нас ни видеть и не посещать. Олимпийцы закрылись. Такова, по крайней мере, часть его рассуждений. И конечно, мы начали обсуждать плохое положение вещей под землей.

- Гиганты, ты хочешь сказать. Монстры перестраиваются немедленно. Мертвые возрождаются. Маленькие вещи, как это?

- Да, мальчик, — Гефест повернул ручку своей пиратской машины вещания.