Пропавший сын Хрущёва или когда ГУЛАГ в головах (без иллюстраций)

К тому же, скоро выяснилось, что Академия Жуковского не подходит сыну Хрущёва. Там требовалось знать много теории; учебное заведение готовило элиту Советской армии - «сталинских соколов», как их называли, - и все слушатели обязаны были иметь отличную политическую подготовку. Предполагалось, что выпускники Академии, наряду с авиационными специальностями, будут профессионально подкованы в марксизме - ленинизме - сталинизме. Но для Леонида тратить время на историю партии значило ограничивать себя в более предпочтительных занятиях. Поэтому на сей раз он не стал дожидаться, пока его исключат по идеологическим причинам, а сам подал заявление на отчисление уже через полгода после начала учёбы. Старший Хрущёв был вновь расстроен и разочарован: похоже, Леонид просто не в состоянии довести что-то до конца.

Оставив Академию Жуковского, молодой человек снова пустился в вольное плавание. Он устроился пилотом-инструктором в один из московских авиаклубов, но проводил больше времени в Большом театре, чем на работе. В отличие от него, Люба решила всерьез заняться авиацией, сделать карьеру лётчицы. Она поступила на курсы при районном ОСАВИАХИМе, готовившие профессиональных бомбардировщиков, но её учёба продлилась недолго.

21 января 1940 года у пары родилась дочка, и Люба быстро отказалась от своих амбиций стать пилотом. В то время молодые уже жили в собственной просторной квартире в центре Москвы, с большим балконом и биде в ванной, которую они получили стараниями высокопоставленного отца Леонида. Их дом был удобно расположен на Большой Полянке, всего в квартале от «Дома на набережной». Из других привилегий, положенных членам семей членов Политбюро, у них были высококачественное медицинское обслуживание и особое продовольственное снабжение, не доступное прочим советским гражданам: свежее мясо, колбаса, конфеты и изысканные грузинские вина. Все последующие годы Люба с ностальгией вспоминала прелести той жизни.

Я никогда не могла понять, почему Люба со всем её советским энтузиазмом решила осесть дома с ребенком, ограничиться статусом мамы. Это, разумеется, не было обусловлено экономической необходимостью: будучи замужем за сыном первого секретаря Украинской компартии, она не имела недостатка в домашней прислуге, будь то няня или кухарка. В СССР девяносто процентов женщин были работающими - большевистский призыв сработал если не качественно, то количественно. Но даже такая активистка, как Люба, не могла устоять перед соблазном привилегированного существования. «Жизнь в Москве была сплошным праздником, - часто повторяла она мечтательно. - Одна большая вечеринка, самое счастливое время».

Леонид, по её словам, был чудесным мужем и отцом. Когда родилась Юлия, он не делал различий между ней и сыном Любы, семилетним Анатолием. Однажды он даже предложил мальчику называть его папой. «Один ребенок называет, значит, и другой должен», - якобы сказал он. Но Толя не стал, потому что Люба сама не поддержала этого предложения. И это тоже было непонятно. Долгие годы я не понимала двух вещей: её отказа от полетов и её нежелания, чтобы Леонид усыновил её сына.

Истина открылась мне лишь потом.

* * *

Накануне войны решительная Люба, сама довольствуясь ролью матери, настояла, чтобы отец её ребенка реализовал свой талант воздушного аса. Леонид, которому тогда уже было двадцать два года, послушался и поступил в 14-ю школу военных лётчиков в г. Энгельсе Саратовской области. Там готовили не гражданских пилотов (слишком скучная работа для Леонида) и не военных командиров (слишком политическая), а военных бомбардировщиков. Это было как раз то, что было нужно Леониду с его отношением к жизни как к своего рода детской игре: в конце концов, бомбить цели с воздуха или разбивать мотоциклы на земле - занятия чем-то схожие. Энгельсская школа обеспечивала серьёзную подготовку курсантов, съехавшихся в город на Волге со всей страны. «И не элитная, - с гордостью говорил старший Хрущёв, которого, по воспоминаниям Любы, особенно радовало это обстоятельство. - Наконец-то он стал настоящим советским человеком».

Возможно, оттого что школа была далеко от Москвы и большую часть недели Леонид был лишен столичных соблазнов, он как никогда раньше сосредоточился на учёбе. Его аттестат в кои-то веки был отличным. В перечне из двадцати двух дисциплин, оценивающих «элементы полета», у него были лишь три «четвёрки», остальные «пятерки»[57]. И никаких выговоров - напротив, инструктора хвалили его исключительные качества пилота: инициативность, изобретательность, преданность делу. После выпуска в июне 1940 года в чине лейтенанта младший пилот Хрущёв поступил на службу в 134-й полк скоростной бомбардировочной авиации, расквартированный в Подольске, в тридцати километрах к югу от Москвы.

Блудный сын нашёл наконец своё призвание.

Глава 3

Великая Отечественная Война