Пророчество

– Она злобно заявила мне тогда: «Пока красная роза не станет белой, я не прощу тебя и буду преследовать даже после смерти. Я хочу, чтобы ты помнил меня и никогда не забывал!» Я не знаю, случайно она попала под машину или вышла ей навстречу намеренно, но ее голос, когда она все это сказала, был полон ярости, я никогда не видел ее такой… Это все, что могу вспомнить о том дне… – юноша схватился за голову – вероятно, от переполнившей его боли.

Чэн Ю чувствовал, что его головокружение постепенно усиливается, а замерзшее тело начинает как будто корежить изнутри – это было похоже на ощущение, когда просыпаешься в незнакомой обстановке и тебя сковывает страх неизвестности. Психотерапевт ухватился за стол и заставил себя встать.

6

Чэн Ю поднял кисть, представляя перед собой юношу, в одиночестве пытающегося справиться с горем – смертью подруги. После аварии ему остались только слова злобного проклятия, весь его мир разбился вдребезги.

Молодой человек хотел продолжить рисовать, но кисть немного дрожала, и он никак не мог изобразить лицо юноши на холсте.

– Господин Чэн? – спросила с тревогой Лин. – Я впервые вижу вас таким. Чжао Сяолян сильно повлиял на вас…

– У пациентов разные травмы. Есть те, кто защищается и агрессивен к окружающему миру. Но Чжао Сяолян вредит только самому себе, почти приносит себя в жертву. Он живет с камнем на сердце и даже не может плакать, – Чэн Ю отложил кисть и вздохнул.

– Наставник… – Лин опустила голову. – Тогда давайте поможем ему выплакать эти слезы… Если для лечения важно выражение скорби, а он не может справиться с этим сам, давайте поможем ему…

Чэн Ю удивленно посмотрел на девушку.

– Наставник, я пытаюсь вас понять. Вы сказали, что горы, на которые я смотрю, остаются для меня только горами; значит, мне самой нужно стать такой горой, чтобы все понять. Тогда я смогу вырасти как психотерапевт. Наставник, пожалуйста, давайте ему поможем.

Чэн Ю продолжал удивленно смотреть на помощницу. Он не ожидал, что она так быстро сумеет сделать выводы из его прежних слов. Лин же ободряюще глядела на него в ответ.

Чэн Ю представил, как бесчисленными ночами Чжао Сяолян слушает «голоса роз», а когда открывает глаза, видит улыбающиеся лица Сяомэй, смотрящие на него со всех сторон, и под тиканье будильника считает минуты до рассвета.

Он запер себя в тюрьме и сам стал своим охранником.

Лин в изумлении расширила глаза. Чэн Ю поспешно отвернулся и вытер слезы с лица. Девушка посмотрела на него с нежностью.

– Господин Чэн, я вам завидую. Вы так тонко чувствуете своих пациентов!

За окном подул ветерок, он легко пролетел через распахнутое окно и принес с собой аромат роз. Боль начала постепенно покидать сердце Чэн Ю, и, посмотрев на улыбающуюся Лин, он улыбнулся в ответ.

– Ты станешь великолепным психотерапевтом, Лин. А теперь нам пора обсудить лечение Сяоляна.

7

Лунной ночью Чжао Сяолян пришел в коридор в юго-восточной части школы, где они с Чэн Ю договорились провести церемонию вызова Сяомэй и снятия проклятия.

– Вы мне верите? Вы не собираетесь просто попытаться меня переубедить, как делали другие? – спросил тогда юноша.

– Разве кто-то может точно знать, в чем заключается истина? Психология – наука гибкая, она открыта ко всему новому и неизвестному, – сказал ему Чэн Ю.

В гипнотическом аромате роз Сяолян снова услышал голос Сяомэй, доносившийся из каждого цветка. Он больше не удивлялся – уже привык. Юноша прислушивался к этому хору. В лунном свете ярко выделялась его одинокая тень.

– Сяо Бай, – вдруг позвал его женский голос.

Это было его тайное прозвище, которое знала только ОНА.

Среди роз Сяолян увидел фигуру в белом платье. Его сердце подпрыгнуло. Он хотел последовать за ней, но фигура проплыла над цветами в дальний угол коридора.

Облака в небе закрыли луну, свет потускнел, и аромат роз, витавший в воздухе, словно стал еще сильнее, а тени будто выстроили лабиринт из коридоров в кампусе. Сяолян бежал по этому лабиринту, следуя за таинственной фигурой.

Вдруг фигура замерла. Юноша, остановившись, хотел отвернуться от нее, но его тело сковали страх и тревога. Он был не в состоянии пошевелиться.

– Я знал, что ты жива! Знал, что ты придешь! Они все думали, будто я сошел с ума… – бормотал Сяолян. – Сяомэй, ты появляешься в моих снах каждую ночь, всегда истекающая кровью, – страх сменился более сильным чувством, и юноша, приложив руку к груди, произнес: – Словно тысячи кошек вонзают свои когти в мое сердце и все скребут и скребут…

– Я тогда не сказала тебе кое-что, Сяо Бай, – ответил мягкий и нежный голос. – Я хочу попрощаться с тобой. Уходя, я этого не сделала. Мне очень грустно. Должно быть, у тебя остались ужасные воспоминания о нашей последней встрече… Я хочу расстаться с прошлым и не держать в себе больше эти боль и обиды. Хочу уйти счастливой. Ты тоже стань счастливым, Сяо Бай… – голос струился между розами и постепенно затихал вдали.

– Разве ты не хотела, чтобы боль заставляла меня помнить о тебе? – тихо спросил Сяолян.