Пророчество о пчелах

Аман, первый министр Ксеркса, встретив как-то раз Мордехая, был оскорблен его отказом пасть перед ним ниц и повелел в наказание за это истребить на подвластных ему землях всех евреев.

Тогда Эсфирь явилась в покои Ксеркса, чтобы просить за свой народ, обреченный всемогущим министром на уничтожение. Увидев ее, Ксеркс пленился ее красотой и согласился ей помочь. Остановить своих подданных он не успел, но повелел раздать евреям оружие, чтобы они могли защищаться от посланных Аманом солдат.

Амана схватили и повесили. Ксеркс объявил о своем намерении и впредь защищать евреев, как делали до него Кир и Дарий. В честь Эсфирь учредили праздник Пурим, во время которого принято надевать маски, есть пирожные с медом и сжигать большую подвешенную на веревке куклу первого министра Амана.

49

Собственно, резюме всех еврейских празднеств таково: «Нас хотели перебить, мы в последний момент спаслись; так выпьем и закусим во славу этого!»

Трое французов едят в столовой кибуца в тридцати километрах западнее Иерусалима, где живут Менелик Айяну с женой.

Они едят пирожные разной формы и вкуса – творожные польские, миндальные марокканские. Яства запиваются зеленым мятным чаем. Вокруг них завтракают человек двадцать.

Менелик Айяну узнал об их злоключениях и без раздумий оказал им радушный прием.

– Здесь вы в безопасности, никто не станет вам указывать, как поступать.

После еды французы осматривают кибуц – маленькое сельскохозяйственное поселение, где, кроме того, присутствуют промышленные предприятия и современные технологические компании.

– Наша специализация – оливки и груши, – рассказывает Менелик. – Мы держим молочных коров и медоносных пчел, делаем солнечные батареи и ирригационные насосы.

Большинство встречных одеты пестро, в гавайском стиле.

Похоже на колонию хиппи 1970-х годов, думает Рене.

– Раньше здесь были болота, – продолжает Менелик. – Первым поселенцам приходилось бороться с малярией и с комарами. Многие из них были беженцами из Европы, выжившими в нацистских лагерях. Они стремились создать мир без войн, без денег, без частной собственности и без конфликтов.

– Как это – без денег? – удивляется Мелисса.

– Это когда все общее. Ни у кого нет ничего своего, все – хозяева всего. Это в принципе. Конкретно получается сложнее, но те, кто здесь живет, нашли подходящий для них образ жизни.

– Предположим, кому-то захотелось телевизор. Как ему быть? – спрашивает Мелисса.

– Он сообщает о своем желании в бухгалтерию кибуца, она покупает и доставляет телевизор. Никому не надо посещать магазины, обладать личным имуществом. Вся собственность – общественная.

– А как у них с наследством? – спрашивает Александр.

– Никак. Все получает община. Это гарантия, что никто ни в чем никогда не испытывает недостатка.

– Насколько я понимаю, это сопровождается обязанностью трудиться? – вступает в разговор Рене.

– Каждый трудится в интересах общины. Кто в поле, кто в конторе, кто на предприятии. Разумеется, занятия можно менять по собственному желанию.

Впереди белеет современная постройка с застекленными окнами во всю стену.

– Мы гордимся тем, что наш кибуцник – изобретатель микроорошения. Это капельный полив, благодаря ему удается, используя минимум воды, выращивать растения в пустыне.

Вместе с людьми, одетыми, как хиппи, играют в шахматы и в карты старики. Рене замечает на руке одного из картежников татуировку – длинный номер.

Бывший заключенный нацистского концлагеря.

Престарелая особа, полная сил, узнает Менелика и идет ему навстречу. Он знакомит с ней своих французских друзей.

– Профессор Надя Вольф, раньше она была ведущим специалистом по ускорению сращивания сломанных костей при помощи магнитного поля. Ей сто два года!

В кибуц въезжает микроавтобус. Из него вылезают усталые молодые люди в военной форме.

– Идеал «мира и любви» и утопического социализма оказался трудноосуществимым. С самого своего появления кибуцы подвергались нападениям, поэтому они вынужденно вернулись к модели земледельца-воина, практиковавшейся еще евреями двенадцати колен Израилевых три тысячи лет назад.

– Земледельцы-воины существовали еще до царствования Саула? – спрашивает Александр.