Пророчество о пчелах

Оделия разглядывает через лупу насекомое в меду.

– Без сомнения, это исчезнувший дикий местный вид, предок теперешнего Lasioglossum dorchini. Это как если бы вы предъявили Homo neanderthalensis, в просторечии неандертальца. Он был бы посильнее, чем мы, бедные Homo sapiens…

Менелик, тоже заинтригованный, крутит в пальцах твердый кусок прозрачного оранжевого меда с пчеломаткой Lasioglossum внутри.

– Полюбуйтесь: у них было более внушительное жало, лучше защищена грудь, более широкие жвалы. Они были крупнее и, судя по брюшку, откладывали больше яиц.

– Вы хотите сказать, что такая матка смогла бы дать отпор азиатским шершням?

– Нисколько не сомневаюсь, – отвечает Оделия, увлеченно изучая насекомое под разными углами.

Она обращается на иврите к двум коллегам в белых халатах, отделившихся от группы ученых. Коллеги впечатлены не меньше, чем она. Оделия объясняет Рене:

– Они попытаются выделить ее ДНК, чтобы возродить этот исчезнувший вид, способный сопротивляться шершням. Можете оставить ее нам?

Рене охотно соглашается и отдает флакон с окаменелостью ученым из кибуца.

Менелик провожает французов к трем гостевым бунгало, куда уже доставили их багаж.

– Можете отдохнуть в ожидании вечерней прохлады. Одна подробность: двери здесь не запираются, потому что за неимением частной собственности отсутствует воровство. К вам могут постучаться, потому что кому-то могут понадобиться дополнительные тарелки для вечеринки или штопор…

Все принимают в своих бунгало освежающий душ.

Рене переодевается и заглядывает к Александру. Он намерен разобраться с тем, что понял во время регрессии прошлой ночью, в полицейском участке в Рамалле.

– Вы намерены диктовать Гаспару свои пророчества? – осведомляется он прокурорским тоном.

– Как и ты свои – Сальвену. Потом наши братья-тамплиеры решат, чье пророчество лучше, только и всего.

Это «моя» идея!

Рене не прочь поспорить о принципе кражи замысла, но берет себя в руки и ненадолго умолкает.

Если бы я не научил его регрессии, то ничего этого не произошло бы…

– Знаю я твои мысли, Рене, ты жалеешь, что поделился всем этим со мной, ведь так?

– Вы могли бы поступить со мной гораздо уважительнее, а не так бесчестно конкурировать!

– Я иного мнения. Отнесись к этому как к здоровому соперничеству. Мы бились на мечах для того, чтобы тебя взяли в Сорбонну, теперь нам предстоит интеллектуальная дуэль за право выступить официальным предсказателем тамплиеров.

Он превратил это в вопрос личных амбиций. Мне его не переубедить.

– Что ж, вызов принят.

Вернувшись в свое бунгало, Рене прикручивает кондиционер, чтобы меньше гудел, и усаживается в постели на подушки. Делает глубокий вдох, закрывает глаза – и покидает современность.

50

Иерусалим, 14 июня 1121 года. Рыцарь Сальвен де Бьенн пишет при свете канделябра с тремя свечами.

– Уже поздно, ты не хочешь лечь спать, Сальвен? – спрашивает его жена Дебора, приблизившись.

– Я должен запечатлеть на этом пергаменте то, что продиктовал святой Рене в моем сне. Надо поторопиться, чтобы не забыть!

Она читает через плечо мужа то, что тот успел записать.

– А что, забавно…

– Я бы употребил другое слово: «удивительно».

– Определенно, твой ангел-хранитель наделен воображением. Или это ты сам?

Он откладывает перо, обнимает ее одной рукой, целует. Она отвечает на его поцелуй своим, еще более вдохновенным.

– Знаешь, тебе удалось произвести на меня впечатление. Я не ждала, что в один прекрасный день мой муж заделается пророком. Жаль, что мне запрещено об этом рассказывать… Все мои подруги обзавидовались бы.

Она хохочет. Сальвен смотрит на жену и отвечает:

– Это не ремесло, а призвание. К тому же мысль святого Рене так прекрасна! Он все знает, все понимает, можно подумать, что он изучил весь мир, как птица, способная парить во времени и в пространстве.

– Я уважаю твоего ангела-хранителя и твой труд.

– Что верно, то верно: жена пророка – завидное положение в обществе.

Она встряхивает длинными курчавыми волосами цвета воронова крыла.

– Эта земля рождала множество пророков: Исайя, Енох, Иеремия, Иезекииль, Иона, Захария, Малахия… Я предпочитаю всем остальным пророкам Даниила. Если разобраться, то большая их часть были женаты, просто имена жен забылись. Это несправедливо. Уверен, они работали вместе с мужьями. Наверное, в этой тонкой сфере нескромно сравнивать, но мне кажется, что мой ангел более четок и менее символичен, чем ангел, диктовавший пророчества Даниилу.

Дебора снова целует мужа.

– Мой любимый пророк – ты.

– У меня не обязательно получится. У меня завелся конкурент.

– Твой лучший друг Гаспар?

– Его уже не назовешь моим лучшим другом…

Дебора гладит его по подбородку.

– Эмблема тамплиеров намекает на ваше знакомство?

– Именно! Двое с мечами верхом на одном коне – это мы.

– Вот видишь! К этой эмблеме нечего добавить. Вы оседлали вдвоем одного скакуна. Имя вашего скакуна – взгляд в будущее…

Сальвен потрясен проницательностью Деборы.