Пророчество Великой Сказочницы

– Не вини себя, детка, – Лорида подняла ее подбородок. – Нептуния не обидит Крилану.

– Вы плохо знаете Нептунию?

Вопрос не требовал ответа.

– Ты зовешь маму по имени? – удивилась Марина.

– Она мне давно не мама. Я ей не нужна, она мне – подавно, – равнодушно ответила Солика.

Королева Маринии взглянула в черные угольки глаз дочери Нептунии.

– Как мы могли это допустить! – сокрушалась Солика. – Крилана оказалась в руках этого чудовища, – она присела возле Кэриш.

– Мы освободим ее, – сказала Марина.

– Если она причинит моему ребенку хоть какой-то вред, я… я… – Соликины глаза наполнялись слезами.

Малах прижал к себе жену и сказал:

– В любом случае, мы открутим ей голову…

Малах, не задерживаясь в гостях, вернулся в Хлид. Солика осталась в Маринии с целью помочь Марине и всем остальным в разработке плана освобождения Криланы. Тьер выполнял ответственное задание по разнюхиванию информации, имеющей отношение к Крилане, Нептунии и Оризе. Кэриш, охраняемая несколькими стражами, помогала отцу в Больничной башне Мартика.

Марина молилась об одном: чтобы Нептуния не потребовала Маринию взамен на Крилану. Впрочем, она могла потребовать не только Маринию, но и Хлид, понимая, что «малышка» и ее компания не станут рисковать жизнью ребенка.

Не успела Марина получить письмо, в котором Нептуния назвала ее малышкой, как за ним последовало письмецо аналогичного содержания:

«Ясно тебе, маленькая дрянь,

Ты ничего в этом мире не значишь!

Если дорогу ты мне перейдешь,

Будешь ты плакать! Ты горько заплачешь!

Я

уничтожу тебя, мой малыш!

Убью, ты поверь, не шучу!

Никуда от меня не убежишь!

И не обратишься к своему врачу.

Что-то загрустила ты, родная.

Тебе страшно, крошка?

О

тступи и не мешай!

Жить тебе недолго,

Убирайся в свой надводный, убегай!»

– Поэтесса чертова! – скомкав письмо, Марина бросила его на пол и упала на кровать. – Решила окончательно меня допечь. Украла ребенка, и на радостях поэтический дар прорезался.

Прочитав выделенные буквы, Марина лишний раз убедилась в находчивости и заковыристости Нептунии. Она начала раздумывать над достойным ответом, но талант поэтессы у нее не наблюдался, тем более в то время, когда из-за переживаний из головы вылетели все умные мысли. Испортив бумагу каракулями (пером она писать не привыкла, а шариковые ручки в Маринии не водились), она все же загнала в белокурую голову одну толковую мысль. Поэзии эта мысль не касалась. Она касалась письма от Марины I.

Она достала из тумбочки футляр, приоткрыла его, и… в гардеробной раздался визг. От испуга она уронила футляр.

– Клуттем! – она ворвалась в гардеробную.

– Всё под контролем, Ваше Величество, – прокряхтел Мирч, прыгая на одной ноге вокруг лежавшего на полу утюга.

– Ты…

– Упустил на ногу утюг.

– Удивительно ли? Он весит не меньше тебя!

Утюг и вправду был большой в сравнении с Клуттемом. Не поднимая его, Марина на глаз прикинула, что одной рукой она бы его с трудом удерживала.

– Я собираюсь приобрести новый меньшего размера, – пробормотал гном, поднимая утюг.

– А что ты собрался гладить? У меня ни единого платья не осталось.

– Я лишь хотел отнести его на гладильную доску, Ваше Величество, – Клуттем волочил утюг по полу…

Королева вернулась в комнату. Желая поднять футляр, она наклонилась и увидела, помимо футляра и послания от Марины I, еще кое-что. Этим кое-чем были две плоские прямоугольные пластинки, почти одинаковые по размеру. Одна была чисто-черной с гладкой поверхностью, а вторая – золотая с выдавленным гербом Маринии.

– Откуда оно тут взялось? – Марина подняла пластинки и рассмотрела их.

Она хорошо помнила, что когда в прошлый раз открывала футляр, ничего подобного в нем не было, там лежало только письмо. Вертя пластинки в руках, она гадала об их предназначении.

– Странно. Как они тут очутились? Неужели я их тогда не заметила?

Особенно заинтересовала пластинка с гербом королевства. Словно кем-то тщательно отполированная, она ослепительно блестела. Чем она могла быть – королева не знала. И как попала в футляр – тоже.

Марина подняла футляр и заглянула в него. Она заметила, что он будто стал более вместительным, более глубоким. Внимательно присмотревшись и повертев пластинки, она поняла:

– Двойное дно! Вот, в чем дело! Эта пластинка – верхнее дно, – она догадалась о предназначении черной пластины. – А эта лежала под ним. Но… что это? Зачем Марине I понадобилось прятать эту вещь здесь? Я могла бы не найти ее, если бы не упустила футляр, – она вглядывалась в Маринийский герб. – Для чего Марина ее замаскировала? Интересно. Надо показать эту штуковину Эмильде.