Пророчество Золотого Перуна

— Тьфу ты, олух! — взорвался Ратибор. — Как у тебя все просто выходит! Взял, встал поутру, съездил, освободил дочь Сварога, по пути Кощея полонил, заодно, в Рипейские горы завернул, все как есть, прочесал, да древнего Змея нашел и одолел!.. Какой богатырь сильномогучий! Да тебе и Святогор в подметки не годится! А может, ты уж сразу, не мелочась, и землю с небом местами поменяешь? Да все зло на земле истребишь?

Сергей покраснел, но пылающий яростью взгляд волхва выдержал, не моргнув.

— Зло не истреблю. И землю с небом не поменяю. Но вот к Кощею пойду. Кто-то идти должен, так почему не я? Мне терять нечего, этот мир и я — понятия несовместимые. Так что, либо домой попаду, либо…

— Не глядел ты смерти в лицо, коли так легко о ней рассуждаешь, — осуждающе покачал головой Ратибор. — Вы, молодые, думаете, что смерть далеко. А она всегда рядом ходит, да только и ждет случая к себе прибрать. Ну, да дело твое. Не мамка я тебе. Сгинешь — слез лить не буду.

Он вышел из избы, и посмотрел на ползущее по голубому озеру небосклона, солнце.

— Поспать сегодня не довелось, а днем спать негоже. Так что, что б не бездельничать, нарубите-ка дров, да сгоняйте в лес, может повезет какого зайца подстрелить. Я вас в гости не ожидал, а кормить вас чем-то надо. Поживете у меня, покуда Волчий Пастырь не выведает, где Змея того искать. Горы, они ить, большие.

Спать, Ратибор, отправил нежданных гостей в сени. Но, после долгих недель ночевок под открытым небом, иногда и под дождем, даже это показалось изысканной роскошью. Сергей удобно устроился на брошенной на доски пола шкуре, и с наслаждением потянулся. Рядом захрапел Яросвет, но получив тычок локтем, повернулся на бок, что-то сонно пробормотав, и снова сладко заснул.

— Во, он дрыхнуть горазд! — восхитилась Лика. — Где голову не опустит, там и спит.

Сергей кивнул, но сообразил, что в полной темноте, Лика этого не увидит, и согласно хмыкнул.

Лика долго ворочалась. Несмотря на бессонную прошлую ночь, спать совсем не хотелось.

— Сергей, ты спишь? — тихонечко, что б не разбудить, спросила она.

— Нет, не сплю, — так же тихо ответил он.

— Скажи, тебе страшно? Я имею в виду, то, что нас ждет впереди…

Сергей помолчал, обдумывая слова Лики.

— Страшно. Очень страшно. Но, знаешь, за всю нашу дорогу я боялся столько раз, сколько не боялся за всю свою жизнь. Я уже привык к страху. Он постоянно со мной, и я уже не представляю как без него жить. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Кажется понимаю. Боятся не стыдно. Стыдно испугаться и спрятаться.

Сергей вслушивался в тишину, постепенно осознавая, что как таковой тишины нет и в помине. Ночной дом жил своей собственной жизнью. Поскрипывали пересохшие половицы, в подполе шуршали лапками мыши в поисках вкусной еды. Сквозь запертые двери избы, доносился приглушенный стрекот сверчков, время от времени прерываемый протяжным волчьим воем — сторожа Волчьего Пастыря, сообщали, что они преданно несут стражу. И каждый раз, после этого доносилось фырканье испуганных коней, не доверяющих серым бестиям.

— А ты когда-нибудь кого-нибудь любил? — задала Лика вопрос, который Сергей меньше всего ожидал услышать.

— Поздно уже. Спать надо. Потом поговорим, — нарочито грубо отрезал он.

Лика не фыркнула, как обычно, не огрызнулась. Даже дыхания не было слышно. Затаилась как мышка. Сергей задремал, убаюканный ароматом сушеной мяты, пучками развешенной под потолком. Уже засыпая, ему показалось, что услышал тихий всхлип, но проверять так ли это сил уже не было. Веки налились свинцом, и он уснул крепким, без сновидений, сном.

Ратибор разбудил их на рассвете, когда солнце только-только выглянуло из-за горизонта. Зевая и поеживаясь от утренней свежести, друзья выползли во двор.

— Путь вам не легкий предстоит, — сказал волхв. — И негоже отправляться не готовыми. Обучать вас ратным ухваткам некогда, да вы и сами их знаете. Но кое-какие хитрости я вам все же покажу.

Налетевший порыв ветра, красиво взметнул его седые кудри, и длинные, вислые усы. Всю торжественность момента испортил Яросвет, у которого некстати заурчал живот.

— Что, ить, даже не пожрем сперва? — смутившись спросил он.

— Сытое брюхо, к ученью глухо! — наставительно поднял палец Ратибор. — Жрать ты горазд, посмотрим, как ты со своей дубиной справишься.

Он вышел за калитку, и, повернувшись, крикнул застывшим ребятам.

— До вечера столбами стоять будете? А ну, подь сюды, да нападайте на меня. Покажите, что можете.