Прощай, Ариана Ваэджа! (СИ)

— Ты даже не позавтракала. Может, хотя бы чаю?

«Мама, какой там чай, — мысленно вступила с ней в разговор Вера. — Меня так тошнит... И пустота... Страшная пустота... Вся моя сила словно вычерпана до последней капли... Вся моя кровушка словно высосана темным вампиром... И лежит на кровати мое безжизненное тело, похожее на дряблый лимон... Словно выжатый лимон... — это сейчас обо мне, потому что я отлично понимаю смысл этого выражения...»

Любовь Ильинична вздохнула и отошла от двери, убежденная в том, что ее дочь если уж что и задумала — то до конца будет стоять на своем. Упрямая... Вся в отца. Кстати, он ведь на днях приезжает, так что... пусть поговорит с дочерью... по-мужски...

Через пару часов позвонила Лиза Карамод:

— Все ли в порядке с Верой? Я за нее беспокоюсь, потому что вчера...

— А что было вчера? — переспросила Любовь Ильинична. — Уж не заболела ли она?

— Нет-нет, что вы!

Лизавета не готова была к такому разговору и пошла по традиционному пути — говорить как можно меньше, чтобы не дискредитировать свою подругу в глазах матери:

— Мы вчера прошлись немного пешком, вот, видимо, и устала она... Я попозже загляну к вам, хорошо?

***

Арбенин пришел в полдень. Она знала, знала, что он придет! Только... не была уверена, что именно сегодня. Ей казалось, что он специально загрузил себя подготовкой к экспедиции, чтобы оттянуть время встречи.

Характерный стук в дверь, присущий только ему, заставил девушку вздрогнуть. «Что делать? — билось в висках. — Если не открыть, то это будет нонсенс...». И она резко поднялась с кровати. Как хотелось снова надеть королевский беж от мадам Аннет, но он... казался ей поруганным и окончательно убитым... Поэтому набросила на себя розовое платье, в котором была с Лизаветой в театре. Домашние матине? Фу, не для этого случая!

Отодвинув задвижку, она продолжала стоять у двери, разглядывая гостя. С одной стороны, очень хотела его увидеть, хотя бы разок до отъезда! Ну, а с другой, опасалась, что именно эта встреча расколет их хрустальные отношения, если, конечно она, Вера, проявит несдержанность или чрезвычайную откровенность.

— Верочка! — чуть взволнованно произнес он. — Какая ты сегодня красивая! Словно розовая дива... Только почему такая бледная? Мама сказала, что заболела... Что случилось?

— Ничего особенного! Вчера немного устала...

Он слегка обнял ее и попытался дотронуться губами до лица, но она, словно пантера, мягко вырулила из его объятий:

— Потом... Потом... У меня голова...

— Мигрень?

— Да нет! Кружится...

— Ты ничего сегодня не ела, вот и слабость... А я зашел, чтобы забрать тебя на обед. Посидим в ресторанчике... Помнишь, у набережной? Я ведь уже уезжаю... Ты не забыла?

— Я ничего не забыла, Николя... — еле слышно произнесла Вера, словно опасаясь нарушить легкую приятную атмосферу, обволакивающую ее. Ровный бархатный тембр его голоса, задушевный и волнующий, в котором не чувствовалось ни напряжения, ни фальши, начинал сводить с ума.

— Я ничего не забыла! — повторила она немного громче, испугавшись накатившей волны притяжения.

— Хорошо-хорошо! Ты только не волнуйся.

Он сделал несколько шагов до кресла-качалки, потом, видимо, передумал, потому что вспомнил о том, что это ее любимое место, и присел на диванчик-канапе у туалетного столика. Вера поняла, что это визит не из серии «заглянул на минутку», а из разряда «пришел надолго» и устроилась в своем кресле, слегка развернув его, чтобы быть лицом к гостю.

— Я тебя слушаю!

Она произнесла эту фразу немного суховато, и Арбенин почувствовал в нотках голоса некоторую отчужденность. «Что это с ней? — промелькнула мысль. — Или действительно нездорова? Или... А что же еще? Неужели обиделась на меня, что не поторопился со сватовством? Что отложил помолвку?»

— Ты, наверно, хотела... чтобы мы обручились до моего отъезда? — чуть слышно произнес он.

Вот сейчас она скажет «да» и все встанет на свои места... Хорошо, когда все понятно. Но Вера ответила:

— Нет! Я же была с тобой солидарна в этом!

Ответила несколько театрально, потому что бесстрастно-холодным тоном и громче обычного. При этом ее спина держалась необычайно ровно, а гладкие розовые складки мягкой волной опускались с коленей до пола. Казалось, что Вера сидит на троне.

«Что же с ней? — продолжали роиться мысли Арбенина. — Такой я ее не видел...Видимо, нагрузки конца учебного года...

— Ты устала на работе! — взгляд его пристальных коричневых глаз поймал ее слегка потупившиеся кофейные озера и не отпускал их. — Конец учебного года... Да?

Она стиснула зубы, словно пытаясь заглушить острую боль и, не отводя взгляда, ответила:

— Да. Я устала!

«Это действительно так! Ты не солгала!» — поддержал ее первый внутренний голос. А второй только поправил: «И устала ты, дорогая, от бурного постельного романа...»

— Хорошо... — Николай слегка дотронулся пальцами до ее ладони, лежащей на поручне кресла. — Да у тебя холодные руки! Нет! Тебе явно нездоровится!

Он поцеловал эти тонкие длинные пальцы — маленькую и доступную частичку самой дорогой и желанной женщины и тут же поднялся с диванчика: