Прощай, Ариана Ваэджа! (СИ)

— Эт я от мошкары, иначе загрызут...

Потом он плотно закрыл полог. Над «теремом» повис самый счастливый вечер из жизни Сибирцева — он заново родился. Надо же, потерял всякую надежду на то, что кто-то найдет и вот — дед Архип... Бог с ним, что старик-отшельник, да хоть лесной разбойник или черт лысый, главное — живая душа.

***

Утро наступило с шелестом листьев — на заре их особенно слышно, с жужжанием не то ос, не то — пчел, с заливистыми трелями птиц. Так не хватало кудахтанья кур и щегольского петушиного «ку-ка-ре-ку»! Сибирцев открыл глаза и увидел низкий потолок, обтянутый жердочками. Осмотревшись, обнаружил такие же грубо обложенные деревом каменные стены и маленькое окошечко в одной из них, откуда и пробивался свет. Рядом стояла дощечка — скорее всего, дырка на ночь закрывалась, чтобы не налетала мошкара. Крупный зверь-то в нее все равно не пролезет, разве только — белка. В этой же стене находилась и дверь, прикрытая пологом. В одном углу помещения лежала на низком, но широком чурбачке вроде пенька короткая доска, скорее всего, это и был стол. Потому как на нем стояла небольшая кадка, прикрытая дощечкой, нечто вроде плошек и даже — солдатская фляжка. Ощупав лежанку, Сибирцев понял, что занимает «красный угол» — хозяйское место на довольно широкой доске на ножках-чурбачках, только вместо матраса — сухие тонкие ветки да жухлая трава, а вместо простыней — цветастое тряпье.

Он осторожно потянулся, ощущая в теле тепло и блаженство — видно, вчерашний отдых, да и еда тоже — сослужили свою службу. Голова была ясной, главное — никаких болей. Вытянул перед собой руки и окинул их внимательным взглядом. Кажется, все на месте, вплоть до каждого пальца. Разве только... кисти чуть поцарапаны да припухли немного... Видно, хватался ими за камни, пока летел, а может, и упал, на них опершись...

Попытался встать, но — не получилось. Не слушались ноги! Попробовал ими просто пошевелить и... понял, что тоже не может. Сначала жуткая догадка прострелила мозг, но тут же отогнал ее прочь, прислушиваясь к биению сердца. Главное — он жив! Потянулся руками к голове, ощупал ее и снова подумал: жив, и этим все сказано!

— Как ты, Ванек? — раздвинув полог, зашел дед Архип с котелком в руках.

— Спасибо! Сегодня уже намного лучше!

— Вот и прекрасно! Я тебе опять травку заварил... попьешь, а там и рыбка пожарится...

— Откуда ж ты ее, Архип Пантелеевич, взял?

— Как эт откуда? Наловил! Здесь до речки с полверсты... И клев особенно хорош перед рассветом... Я говорил тебе, что люблю рыбку-то! Да... ты лежи покуда, лежи... не вставай... надо сил еще набираться...

Сибирцев понял, что старик не хотел пока огорчать его по поводу ног. Поэтому тоже ничего не сказал ему о том, что их не чувствует.

— Дед Архип! А как мне по нужде-то сходить? Если, говоришь, вставать не надо?

— Да мы тебя сейчас сдвинем немного вниз, там щель большая меж досками, а я подставлю чего... Главное, Вань, отлежаться чуток... Так что силы-то береги...

— Да понял я... понял!

Рыбка на самом деле была отменная — с дымком, как и полагается на хорошей рыбалке! Сам-то Сибирцев этим не баловался, разве что когда еще в гимназии учился, как-то пришлось... А сейчас... Где уж там в городе по рыбалкам ходить, когда со своей геоморфологией как с молодой женой, надо постоянно нянчиться: то к симпозиуму готовиться, то статью научную писать, а то и в другие губернии выезжать, как вот сейчас. И это кроме того, что каждый день нужно к урокам подготовиться, сегодня студенты стали очень просвещенными, сами вопросы задают, и не всегда простые.

Старик тоже поел. Присел на краешек палатей да и навернул как следует, видно, хорошо аппетит нагулял. А потом развернулся лицом к гостю да и спросил:

— Так ты бы, Ваня, рассказал... кто да откуда... как в нашем медвежьем углу оказался?

Сибирцев ему в общих чертах и выложил, мол, сам из Санкт-Петербурга, пришел сюда с экспедицией изучать почву и растительность, чтобы отыскать в этих местах какие древние цивилизации. А если нет, то хотя бы следы переселенцев с других мест — скорее, с северных, а может, и с южных.

— Соколик ты мой! — прервал его речь старик. — Знал бы ты, сколь было здесь ученых всяких, даже из стран заморских!

— Неужели? — удивился Иван Викторович. — Насколько мне известно, в Пермской губернии давно не было экспедиций. Лет двадцать назад прошла в Перми выставка... Да, это было событие мирового значения... А так... Да, еще лет двенадцать назад побывал здесь с археологической комиссией известный ученый Спицын, знаменитый на весь мир собственной методикой полевых исследований. Он посещал эти места и раньше, путешествовал по деревням, кое-какие ценные предметы собирал, а потом описал их в книге «Шаманские изображения».

— Ну... милок... — старик хмыкнул себе под нос. — Так то, верно, по бумагам... А так, без бумаг, тоже приходят... И ведь рыщут туда-сюда, ищут золото да каменья...

— Дед, это, наверно, не археологи, а искатели сокровищ... Их по всему миру полно...

— Ты сам сказал, что Спицын ценные предметы скупал!