Прощай, полуостров! Она

– Вот черт! – воскликнул он и, вскочив на ноги, затарабанил в железные ворота дома Корсакова. По всей видимости звук выстрелов привлек и отца Дарины, потому что ворота открылись почти мгновенно и на пороге показался хозяин с пистолетом в руках. Окинув быстрым взглядом водителя, Дарину и жену, он вмиг понял, что случилось. Скорее всего, потому, что давно ждал чего-то подобного.

– Папочка, что с мамой? – тихо спросила Дара, боясь приблизиться и к нему, и к матери.

– Ничего, милая, – отрешенно ответил он. Потом, схватив водителя за грудки, сказал: – Быстро едем в больницу. Дарина, садись вперед.

Дочери не пришлось повторять дважды, она как мышь проскользнула на переднее сиденье в спасительную тишину и темноту автомобильного салона. Девочка закрыла глаза и сжалась в комочек, не желая ничего понимать. Корсаков подхватил Люси на руки и с помощью водителя уселся на заднее сиденье с женой на руках.

– Люси, Люси, – прошептал он, надеясь прощупать пульс или уловить дыхание.

Они быстро мчались сквозь ночь, в тишине нарушаемой лишь шуршанием колес. Корсаков молчал, не задавая вопросов при дочери, чтобы не пугать ее еще больше, водитель пребывал в состоянии шока и мечтал поскорей избавиться от пассажиров, хотя прекрасно понимал, что спать сегодня ночью он не будет. Борис обратился к молитве, однако он понимал всю бессмысленность этого, проклиная себя за то, что обращался к богу всего несколько раз в жизни – когда ему было что-то очень нужно, пытаясь заключить с ним сделку. Он взывал к всевышнему от беспомощности и от чувства вины заполнившего его навсегда. Что он скажет Даре? Как оправдается перед ней? О чем вообще он будет говорить с ребенком, который пережил подобное по его вине? Как же хотелось сейчас сбежать из машины и отправиться мстить, убивать и наказывать. Это так просто, намного проще, чем говорить с врачами и успокаивать дочь.

Для Бориса Корсакова оказалось большим испытанием остаться в больнице, общаться с докторами, а после – с милицией, держать себя в руках и не сыпать проклятиями. Создавалось впечатление, что ему все нипочем, он спокоен и уверен в себе. На самом деле его распирало от обиды и ненависти, и перед глазами у него были лишь образы людей, которых он собственноручно убивает.

Единственное, в чем повезло им всем в тот злополучный вечер – Люси умерла мгновенно. Она не задыхалась, не протягивала рук и не пыталась что-то сказать. Просто в один миг у Дарины была мать: красивая и необычная, а в следующий ее не стало. Вот так просто может оборваться чья-то важная для тебя жизнь. Вот так просто твоя жизнь может стать совсем другой, а ты сам превратиться в нового человека.

В больнице маму куда-то увезли на каталке, но Дарина успела рассмотреть, что вся мамина одежда залита кровью, а глаза открыты и глядят в никуда. Кто-то отвел ее в сторонку и усадил на холодный кожаный диван, где она сидела неподвижно, уставившись в одну точку.

Малышка ничего не замечала вокруг, в больнице было довольно тихо, только изредка доносился грохот каталки или резкий голос санитарки. Дара не хотела ничего видеть, она погрузилась в свои мысли, надолго закрыв для себя воспоминания об этом вечере. Куда-то вдаль коридора увезли маму, и девочка смотрела туда, в ожидании, что сейчас мама вернется, и они пойдут домой. Одинокая, всеми покинутая, Дарина не чувствовала времени и не ощущала того, что ноги затекли и онемели.

Странные невнимательные взрослые порой не в силах оценить детские чувства и переживания. Чаще всего они вообще не обращают внимания на страдания ребенка, углубившись в собственные проблемы. Большинство взрослых смотрят на чужих детей, как на бездомных животных: иной раз кольнет что-то внутри, сожмет сердце, но тут же внутренний голос скажет: «А что я могу сделать?», и человек проходит мимо, тут же переключившись на собственные дела.

Так было и с Дариной. Ее оставили одну и врачи, и отец, поспешив решать какие-то совсем не важные вещи. Возможно, прояви кто-то больше внимания к девочке в те первые часы, она не ушла бы так глубоко в себя. Она расплакалась бы, как и положено ребенку, поделилась бы переживаниями и посетовала на несправедливость мироздания. А позже стала бы выздоравливать, выкарабкиваться и жить дальше. Вместо этого маленькая Дарина на несколько месяцев убежала от действительности.

* * *