Прощай, зеленая Пряжка

Я слышала, как он фельдшеру говорил.

Ясно. А здесь как узнали, что вы по дороге ОТ нас?

Я сама попросила позвонить: знала, что вы будете беспокоиться.

Спасибо.

Да что вы — это же совершенно естественно.

Ну, а как вообще настроение? Из-за которого вы обратились к нам? (Какой деликатный оборот ввернул — «обратились к нам», — специально для слушателей!)

Конечно, еще неважное. Но знаете, в чем парадокс: стало лучше! Казнюсь из-за вас, из-за ваших неприятностей — и некогда копаться в себе. Потому и лучше.

Пожалуй, при слушателях больше ничего и не спросишь. Да главное сейчас и не содержание ее ответов, а тон, выражение лица — все за то, что она искренна, все за то, чтобы ей поверить.

Ну, спасибо, Екатерина Павловна. Сейчас я еще побеседую с вашим лечащим врачом, а потом вернусь. Так что не прощаюсь.

Виталий улыбнулся — Екатерина Павловна улыбнулась, правда, несколько, грустно. Виталий вышел из палаты, а Дора так и осталась у дверей. Он ей ничего не сказал, она не спросила — считала, вероятно, что и так все ясно.

Виталий вернулся в ординаторскую. (Кстати, ординаторская такая же тесная, как и у них, на Пряжке, так же стоят впритык столы.) Там он застал только заведующего — видно, все ординаторы трудятся в палатах и операционных: у них, наверное, меньше писанины и больше работы руками.

Ну, что, коллега?

До беседы с Бородулиной Виталий почти не разглядел здешнего заведующего: не до того было, и теперь поразился значительности, скульптурности, можно сказать, его лица, всей головы — такими любят изображать врачей в кино, да и в кино он бы по внешности потянул на профессора. И такая же актерская умудренная усталость.

Я хотел бы знать, почему вы решили, что Бородулина совершила суицидную попытку?

Что вы, коллега, мы так не решали. К нам она поступила как несчастный случай, ну и, поскольку она и ваша пациентка, мы сочли долгом проконсультироваться.

Но откуда взялась суицидная попытка в телефонограмме?

Рядом с величественным травматологом Виталий сам себе показался суетливым и жалким: выясняет какие-то бюрократические подробности, вместо того чтобы изречь свое безапелляционное заключение.

В телефонограмме суицидная попытка? Первый раз слышу. Сейчас выясним. — Заведующий нажал кнопку и на пороге ординаторской тотчас появилась медсестра — будто за дверью дежурила. — Леночка, пожалуйста, нам журнал телефонограмм из приемного покоя. — Леночка исчезла, только что не присела, как делают медсестры в заграничных фильмах. — Сейчас. Ну, а пока просветите меня: чего ждать, чего опасаться?

Бородулина побывала у нас только в приемном покое, так что пока диагноза нет. — Виталий как будто оправдывается. — У нее умеренная депрессия. В анамнезе — контузия, так что, по-види- мому, органика. Бреда, по-видимому, нет, галлюцинаций нет — так что никакой нашей экзотики, — Виталий улыбнулся, стараясь переменить тон и заговорить на равных.

То есть к ней можно относиться как к обычной нашей больной?

Требует полной определенности! Ничего себе получится отношение как к обычной больной, если здесь будет торчать психиатрический пост!

В смысле методов лечения — да, никаких ограничений и противопоказаний нет. Но все же она депрессирована. Мы за нею будем наблюдать, я сделаю назначения, будет кто-то из нашего персонала, по крайней мере, первое время, так что относительно возможных эксцессов вы можете не беспокоиться.

Виталий старался говорить солидно.

Вернулась Леночка с бухгалтерской книгой наперевес.

Спасибо. Постой, сейчас отнесешь обратно… Так… Ага: Бородулина, закрытый перелом верхней трети левого бедра, несчастный случай, автомобильная травма… Мы ничего не передавали о суицидной попытке, коллега.

Значит, собственное изобретение? Иры Дряги- ной? Конечно, раз случай с нашей больной, единственная мысль: суицид! Стереотип мышления. Так значит — снять пост?! А может быть, правильный стереотип? Может быть, Бородулина все-таки ловко диссимулирует? Обманула милиционера, обманула врача «скорой», здешних травматологов — и теперь Виталия надеется обмануть во второй раз?! Если он снова попадется на тот же прием, уже не будет никаких оправданий!

Да, пусть останется пост, пусть перестраховка — несколько дней наблюдений, и тогда можно будет судить увереннее. А пока дать ей мягкие антидепрессанты — ну хоть тазепам.

Импозантный заведующий прощался очень торжественно:

Рад был познакомиться, коллега. Надеюсь, еще будем иметь приятную возможность увидеть вас здесь. Сегодня не смог познакомить вас с лечащим врачом Бородулиной: он на операции, не взыщите. Надеюсь, в следующий раз. Он примерно ваших лет, так что вам будет особенно легко находить общий язык.

Обратный путь на Пряжку не был триумфальным: воспоминания об ироническом травматологе, воспоминания о взгляде Екатерины Павловны, когда он объявил ей, что около нее будут посменно дежурить сестры из психиатрической (уж умолчал, что Дора санитарка) — спорить Екатерина Павловна не стала, но было видно, что все поняла.