Прощай, Золотой лев!

– А Эмэндэмс такой доверчивый. Если люди, с которыми он общается, предложат ему травы, он возьмет. Если кто-то даст ему ЛСД и скажет: «Это круто»,  – он возьмет. И я волнуюсь, потому что… Ну, потому что дома Эмэндэмс всегда был такой счастливый, ничего такого ему не было нужно. А в последнее время ему сильно достается из-за его прически и некоторых идей. Я бы очень хотела, чтобы папа оставил его в покое. Теперь Эмэндэмсу стало плохо дома, вот он и начал ходить в другие места, я не знаю, куда. Я даже друзей его больше не знаю.

– Ты его очень любишь? – спросил я, слегка ревнуя. Я как будто ощутил в легкой форме то, что чувствовал Марк к Кэти.

– Конечно, а ты разве нет? – спросила Кэти, удивленная тем, что кто-то может не любить простодушного доверчивого умника Эмэндэмса.

– Я да,  – сказал я.

В тот момент я любил всё, связанное с Кэти, потому что любил саму Кэти. Я ее правда любил. Раньше я думал, что это банально. Любовь всегда кажется банальной тем, кто смотрит на нее со стороны, и даже теперь она казалась мне банальной, но что поделать. Я подумал, сколько раз говорил «я люблю тебя» девчонкам, которых на самом деле не любил, которые мне даже не нравились. Это было так легко. А теперь я даже посмотреть на нее не мог, боялся, что она всё поймет. Это было очень странное чувство.

– Я думаю, ты мог бы хорошо на него повлиять,  – сказала Кэти, и я понял, что вообще не слушал ее.

– Вот что, давай подберем его и Марка и выпьем по коле где-нибудь на Ленте?

– О’кей,  – сказал я.

Меньше всего мне хотелось оставаться с ней наедине: я мог сморозить что-нибудь жутко тупое. Марка мы подхватили довольно быстро, он как раз возвращался домой от Терри Джонса, а вот Эмэндэмса пришлось поискать, но в конце концов мы его обнаружили на аллее возле боулинга.

Лентой у нас называлась полоса длиной в пару миль, вся заставленная палатками с гамбургерами и хот-догами, а также супермаркетами. Это была западная сторона, там неподалеку жили вобы. По вечерам парковки на Ленте были забиты ребятами, которые сидели на капотах, пялились на проезжавшие мимо машины, орали и махали знакомым. Можно было ездить туда-сюда и разглядывать народ или припарковаться и разглядывать народ. Иногда приезжали копы и говорили всем вернуться в машины, но эти копы патрулировали Ленту годами. Ребята их приручили своими наигранно вежливыми ответами и улыбчивым отказом исполнять указания, так что если никто открыто не курил траву и не дрался, копы только рады были посидеть с ребятами на капоте и покричать пошлости проезжавшим мимо девчонкам.

Это было отличное место, чтобы клеить девчонок. Если долго ехать за машиной, полной девчонок, она могла остановиться, и тогда вы с девчонками обменивались номерами. Весь город ездил на Ленту, чтобы посмотреть, кто с кем встречается и какая у кого машина. Если кто-то звал тебя к себе, ты просто парковался где-нибудь, бросал свою машину, и она ждала тебя, пока ты тусовался с кучей народу; за вечер могло набраться человек двенадцать. Да даже просто ездить по Ленте туда-сюда было круто. В газетах немало писали об этом, потому что забитые парковки приманивали дилеров, так что вечерами по Ленте курсировало немало денег и травы, но в основном, всё было безобидно. Драки на Ленте отмерли еще в прошлом году, так что там стало довольно-таки безопасно, за исключением разве что наркоделишек, из-за которых случалось по стычке или по паре в неделю.

– Ох, надеюсь, я встречу кого-нибудь знакомого,  – сказала Кэти.  – Сижу тут такая, в окружении красавцев.

Она улыбнулась, поддразнивая меня. Марк приподнял брови. «Ну, если ты так это видишь…» Он приобнял ее за плечи. Мы сидели довольно тесно, потому что все четверо втиснулись на переднее сидение. Кэти сидела рядом со мной, с другой стороны от нее Марк, а рядом с ним – Эмэндэмс. Он высовывался из окна, глазел, махал в ответ, если ему махали, кричал в ответ, если кричали ему. Услышав грубость, он каждый раз удивлялся, словно он не слышал их раньше сто тысяч раз.

Я тоже обнял Кэти за плечи одной рукой. Она просияла. «Так приятно, когда тебя хотят».

Мимо проехал оранжевый «камаро», оттуда высунулась пара блондинок и выкрикнула непристойное предложение в адрес Эмэндэмса. Он был так ошарашен, что, я думал, из окна вывалится. Мы с Кэти и Марком рассмеялись.