Прощальный поцелуй

– Мне кажется, Розамунда хотела сказать… – начал было Доминик, но она оборвала его, сердито мотнув головой.

– Я вполне способна выразить свою мысль, – заявила она.

– Ну да, это мы уже заметили, – сказала Клара, закатывая глаза.

– А почему бы и нет? – огрызнулась Розамунда. – Если я в состоянии сформировать свое собственное мнение, то только потому, что являюсь продуктом либеральной школьной системы в этой стране, которая предусматривает, что каждый ребенок имеет право на образование, независимо от своего пола и происхождения.

– Слава тебе, Господи, наконец-то в разговоре затронули вопрос пола! – улыбнулась Клара.

– Почему нет? А вы сами не рады тому, что имеете возможность голосовать, Клара?

– Но я уж точно не думаю, что в этой связи мы должны демонстративно сжечь свои лифчики.

– О, а это, по-моему, как раз не такая уж плохая идея! – вставил Зандер, и слова его утонули во всеобщем смехе.

– Заткнись, Зандер! – практически одновременно воскликнули Клара и Доминик.

– Ладно, все, довольно! – сказал Джонатон, вставая. – Больше ни слова о политике, прошу вас. Предлагаю вновь перейти в гостиную и еще выпить, а?

– Мне нужно идти, – сквозь зубы процедила Роз, принимая от официанта чашечку кофе.

– Не глупи.

– Я хочу уйти, – уже более резко сказала она.

Пока Доминик ходил извиняться за них, она попросила прислугу принести ей пальто. Роз с искренней теплотой попрощалась с Джонатоном, который ей понравился, но остальных, похоже, ее уход нисколько не огорчил. Выйдя на улицу, они с Домиником какое-то время молча стояли на тротуаре.

– Возвращайся, если хочешь, – сказала она, раздумывая, насколько далеко отсюда до ближайшего метро.

Доминик продолжал молчать, но она не собиралась позволить ему заставить ее почувствовать себя виноватой.

– Ладно, а по-твоему, все прошло хорошо? – спросила она, в нерешительности остановившись перед его автомобилем, потому что не была уверена, что он предложит ее подвезти.

Он тяжело вздохнул:

– Нет, я бы не назвал это блестящим успехом, на который я рассчитывал.

– Все прошло бы лучше, если бы твои тупые друзья не придерживались невежественных и реакционных взглядов своих родителей, – заявила Роз.

– Не нужно винить в этом моих друзей, – с неожиданным раздражением отозвался Доминик. – И уж тем более – их родителей.

Розамунда обиделась.

– Это был всего лишь званый обед, Роз. И не было никакой необходимости проявлять враждебность, насмехаться над моими друзьями и обзывать их тупыми.

– Я вовсе не насмехалась. Я пыталась их поправить.

– Поправить?

Он слегка покачал головой, и Роз поняла, что перешла черту.

– Роз, объясни мне, почему люди с такими убеждениями, как у тебя, считают любые политические взгляды ущербными, если они полностью не совпадают с их взглядами?

– Потому что так оно и есть! – воскликнула Розамунда.

– Да неужели? А твои так называемые принципы, значит, являются неоспоримыми? Неужели ты действительно думаешь, что социалистические государства, такие как Россия или Куба, представляют собой восхитительную идиллию, где нет места жадности и корысти? Я знаю, что ты очень переживаешь по поводу того, что происходит во Вьетнаме и в Конго. Но при этом ты сама призналась мне, что не уезжала никуда дальше Маргита.

– Я родилась в Венгрии, Доминик. И я не понаслышке знаю, что могут натворить ущербные политики, – сказала она, ненавидя его в этот момент всем сердцем.

Снова наступило молчание.

– Я пошла, – в конце концов сказала она, застегивая пальто.

– Я отвезу тебя домой.

– Но я не домой.

– А куда же ты направляешься? – спросил он, озабоченно хмурясь.

– Я поеду в офис.

Он взглянул на свои часы и улыбнулся – напряжение спало.

– Уже ведь половина десятого.

– Я ненадолго. Просто нужно кое-что доделать.

– В такое время?

– Мы завтра выходим на марш протеста, – пояснила она.

– Кого вы планируете спасать на этот раз?

– Перестань смеяться надо мной! – со злостью бросила она.

– Я и не думал. Меня действительно интересует твоя работа.

Она шумно выдохнула, и вырвавшееся облачко пара, по форме напоминавшее гриб, полетело вверх в холодном ночном воздухе.

– Ну, тогда ладно. Мы протестуем против легализации букмекерских контор.

– Легализации букмекерских контор? – с улыбкой переспросил он.

Роз бросила на него гневный взгляд.

– Я знаю, что ты сам любишь играть в блек-джек, но когда люди, которые не могут позволить себе азартные игры, делают ставки в букмекерских конторах, это тоже затягивает.

Они сели в машину, и Роз отвернулась от него, уперев локоть в край окна.

В молчании они проехали Южный Кенсингтон, потом Найтсбридж и наконец добрались до Пиккадилли. Справа, словно громадная зияющая дыра, чернел Грин-парк. Их машина казалась крохотной и уязвимой на фоне проезжавших мимо двухэтажных красных автобусов.

– Мне очень жаль, что тебе там не понравилось, – сказал Дом, сворачивая в сторону Сохо. – Им следовало бы отнестись к тебе более приветливо, особенно Невиллу.

– Мне понравились Джонатон и Михаэла. А остальные… Думаю, что с ними мы просто плохо сочетаемся в социальном плане.