Прощание с Литинститутом

Кусок хлеба, необходимый для поддержания духовной стойкости, лучше всего, конечно, зарабатывать каким-нибудь приятным способом. Скажем, тем же литературным трудом. Сочинять книжки, издавать их и получать гонорары, принимать цветы от поклонниц и раздавать автографы, давать интервью журналам и заключать договора с издателями… Это, конечно, сверхзадача, почти как тот же самый поиск священного Грааля, которого никогда не найти, но стремиться к этому надо… Впрочем, даже самый крохотный литературный заработок – это, пожалуй, нечто ещё более несбыточное, чем яхты с девочками…

Езда по ночной дороге способствует размышлению на подобные приятные темы. О плохом думать не хочется, как и о надоевшей бытовухе, которая с ласковой бульдозерной настойчивостью постоянно утюжит нашу жизнь, перемалывает в песок планы и заставляет плясать под свою визгливую дудку. Без оглядки на твои светлые помыслы и чистые устремления.

Едва я сделал сей не особо оригинальный вывод, тотчас зазвонил телефон в кармане. Кому это я понадобился глухою ночью? Шеф вряд ли сейчас станет себя беспокоить, он в это время уже видит пятый сон, а к разборам полётов, если таковые предстоят, приступит не ранее восьми часов утра, когда попьёт кофе и совершит первый визит в туалет. Впрочем, повторяюсь.

Подношу трубку к уху и слышу голос Эдика. Естественно, это может быть только он – кого ещё потянет на телефонные подвиги в столь поздний час?

– Ты где? – хрипит он в трубку полусонно. – Ещё в дороге?

– Если бы я сейчас спал в своей постельке, думаешь, ответил бы? – усмехаюсь я. – Конечно, в дороге. Я всегда в дороге…

– Я к тебе вечером заехал за компьютером, гляжу – тебя нет. Шеф ведь не сказал, что отправляет тебя на работу. Сука он после этого и интриган…

За глаза Эдик любит поругать шефа, но при нём – слаще сахарного петушка. Однако поливает шефа только при мне, так как знает, что не заложу. В присутствии же других наших охранников он сух и официален, хотя ему это и не всегда удаётся.

– Когда же мы встретимся? – Эдик сладко зевает и вряд ли ожидает от меня конкретного ответа.

– Слушай, давай сделаем так, – нахожу соломоново решение, – я притащу твой компьютер на работу и там займусь им, а ты прикрой меня от начальства. Вот и все проблемы.

– Шутишь? Да у любого проверяющего при виде компьютера зубы, как у вампира, вырастают. Или тебе не известно, что за каждую нашу провинность шефу штраф выставляют? А компьютер – это такая беда…

– И сколько стоят, интересно, невинные компьютерные шалости?

– Пятьсот шекелей, которые шеф, между прочим, потом вычтет из твоей зарплаты.

– Никто ничего у меня пока не вычитал, – удивляюсь я, – хотя, насколько помню, меня уже пару раз ловили с компьютером.

– Значит, он проявил по отношению к тебе гуманность, – усмехается Эдик, – нечеловеческую…

– Хочешь сказать, что всё на свете имеет пределы, в том числе, и гуманность Меира?

– Ну да.

– Тогда живи с неисправным компьютером. Приезжай и забирай. Нет у меня свободного времени дома.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – вздыхает Эдик. – Пойду спать, а то заболтался с тобой, полуночником…

– Чего звонил-то? Только из-за компьютера?

– Не только. На самом деле, я знал, что ты сегодня вечером работаешь, и шеф попросил тебя проконтролировать… Кстати, как всё прошло?

– Не бойся, штрафа не выпишут.

– Вот и славненько… Спокойной ночи!

После разговора с Эдиком думать уже ни о чём не хочется. Сбил он меня с размышлений о вечном и высоком. Каждый раз так происходит: только раскатаешь губу, чтобы воспарить в небеса, тотчас вырисовывается какой-нибудь Эдик со своим компьютером…

Поистязаем немного приёмник, вдруг попадётся что-то интересное. Хотя, если говорить правду, по-настоящему интересное, что меня зацепило бы за сердечко, попадается всё реже и реже. Дело не в том, что я почти наизусть знаю своих любимых Моцарта и «Битлс». Их-то я как раз могу слушать в любое время, в любом количестве и при этом всегда находить в них что-то новое и ранее незамеченное не в ущерб вечному и хорошо знакомому. Дело в том, что всегда хочется отыскать что-то созвучное моему сегодняшнему настроению. Пусть оно и не приносило бы стопроцентного душевного комфорта, но хотя бы не давало погрузиться во вселенскую тоску. Это тоже немало, хотя многие мои коллеги могут прекрасно обходиться без подобных иллюзорных вещей до скончания веков.