Прощание славянки

Асквит довольно быстро стал делать карьеру, чему очень способствовала его вторая жена, Марго Асквит.

Она была более честолюбива, чем ее муж, и постоянно толкала его к новым вершинам.

Асквит был известен как дамский угодник, да и сам признавал, что «питает некоторую слабость к обществу умных и красивых женщин».

В 1915 году этой «слабостью» была мисс Венеция Стенли, подруга его дочери.

За первые три месяца 1915 года он отправил ей 151 (!) письмо, и это несмотря на то, что общались почти ежедневно.

Когда же неверная Венеция вышла за его секретаря, Эдвина Монтегью, премьер пребывал в глубоком отчаянии.

После ознакомления с венским ультиматумом Асквит писал этой самой Венеции о том, что «австрийцы — самый глупый народ в Европе».

«Мы, — подчеркивал он, — в самом опасном за последние сорок лет положении».

Вечером того дня Черчилль ужинал с германским судовладельцем Альбертом Балиным.

Когда разговор коснулся австрийского ультиматума, немец спросил его:

— Что будет делать Англия, если Россия и Франция выступят против Австрии, а мы поддержим ее?

Черчилль воздержался от прямого ответа, но из его иносказаний можно было понять то, что в любом случае немцам надо избавиться от ложного представления, будто «Англия ничего не предпримет в этом случае».

— Опасность европейской войны, — сказал ему министр иностранных дел Англии Э. Грей, — сделалась бы непосредственной в случае вторжения Австрии в сербскую территорию…

Его австро-венгерскому коллеге, графу Менсдорфу, Грей заявил, что он «крайне беспокоится за сохранение мира между великими державами».

То же самое пришлось услышать австро-венгерским представителям в Париже и Риме.

Что же касается Грея, то он попросил Вену продлить срок ультиматума.

Как можно видеть, предостережений в тот день хватало, однако император Франц Иосиф, граф Берхтольд и генерал Конрад фон Гетцендорф не обратили на них никакого внимания.

Куда больше их беспокоило предупреждение их могущественного покровителя о том, что в случае дальнейшего промедления у него «может ослабнуть интерес к австро-венгерских делам».

Они хорошо помнили угрозу германского посла в Вене Чиршки.

— Германия, — заявил он сразу же после возникновения конфликта, — будет считать дальнейшие задержки переговоров с Сербией признанием с нашей стороны слабости, что нанесет ущерб нашей позиции в Тройственном союзе и окажет влияние на будущую политику Германии…

Да и потом Берлин торопил Вену выступить с ультиматумом «без задержки», как писал министр иностранных дел фон Ягов австрийскому послу в Берлине 9 июля.

Еще через три дня он потребовал от австрийского министра иностранных дел Берхтольда «быстрой акции».

— Германия, — заявил он, — не понимает причин задержки Австро-Венгрии!

И теперь руководители Австро-Венгрии даже при всем желании не смогли бы свернуть с того самого пути, на который они стали при поощрении Германии и который должен был привести Австро-Венгрию к прежней славе и могуществу.

Именно поэтому невольно поддавшийся всеобщей эйфории император Франц-Иосиф и писал своему союзнику немецкому кайзеру Вильгельму:

— Я намерен устранить Сербию с политической арены, поскольку именно в ней корень зла. Но я не агрессор, я всего лишь жажду справедливости. Поэтому Сербии будет предъявлен ультиматум…

В это связи нельзя не сказать и вот еще о чем.

Рассказывая об Австро-Венгрии, мы больше говорили об императоре Австрии, ее премьер-министре и начальнике Генерального штаба.

При этом как-то само собой венгерские лидеры уходили в тень.

А ведь один из них, возможно, самый яркий, граф Иштван Тиса был единственным политиком, кто мужественно боролся против охватившего всю австро-венгерскую верхушку военного психоза, был венгерский премьер граф Иштван Тиса.

По иронии судьбы он оказался единственным, кто поплатился жизнью за развязанную мировую войну.

Его убили восставшие солдаты в Будапеште в ноябре 1918 годав, поскольку именно он в течение четырех лет, полных страданий и бедствий для всей Европы, символизировал в глазах масс войну.

Тиса был последователен в мыслях и непреклонен в поступках. Во всяком случае, до определенного момента.

Эти личные качества сделали его истинной главой военной партии в Австро-Венгрии, самым решительным из ее военных и политических деятелей сторонником продолжения войны до конца и союза с кайзеровской Германией. За это он и поплатился своей жизнью.

Тиса стал неодолимым препятствием на пути всех, кто был готов ради спасения Монархии пойти на сепаратный мир за спиной германского союзника, сделавшись главной мишенью яростных атак либерально-демократической и пацифистской оппозиции в самой Венгрии.

Новый император Карл, едва получив корону Святого Иштвана из рук самого Тисы, поспешил избавиться именно от непреклонного венгерского премьера.

Демонстрируя последовательную приверженность линии на продолжение бесперспективной войны, в успешное завершение которой сам никогда не верил, Тиса на следующий день после своей отставки отправился на фронт, где в Италии командовал дебреценским полком венгерских гусар.