Прошедшие войны

Однажды в зной, в жару они стояли в переполненных вагонах на одной из маленьких станций где-то в центре Сибири. Утром и вечером давали немного воды и еды. Еда заключалась в хлебе и селедке, воды было очень мало. К тому же так называемые блатные все забирали себе. Каждые утро и вечер к вагонам подходили три-четыре молоденьких солдата с ружьями и чуть-чуть раздвигали двери скотских вагонов. В переполненном вагоне находилось более ста умирающих от жажды и жары здоровенных мужчин, и ни один их них не смел даже роптать по поводу своего содержания. Одни говорили, их было абсолютное большинство, что им интеллигентность не позволяет, а другие считали, что в заключении им лучше живется, чем на воле.

В конце концов Бушман потерял терпение и стал открыто призывать людей к бунту.

— Нас сто человек в вагоне, тысяча в составе, да мы снесем все на своем пути. Что такое три солдатика на сотню разъяренных мужиков?

На следующий день ученого-физика одного вытащили из самой середины вагоны и на виду у всех долго били ногами. Потом молча закинули в вагон обратно. Уже в вагоне блатные разобрали его вещмешок, вывернули карманы. Это был последний жизненный урок для Бушмана, он потерял здоровье и свои очки, но приобрел окончательно веру, что жить с холуями можно только по-холуйски.

Этот случай не сломил ученого, он еще больше стал презирать окружающих, ненавидел их всех. Он стал жестким и жестоким, он ни с кем не церемонился. При этом в открытый конфликт не вступал, а действовал исподтишка и с коварством. Все это вместе взятое помогло ему выжить и дойти до самых отдаленных бараков суровой Колымы.

По прибытию в колонию он тоже не растерялся. Пока все заключенные — усталые, голодные, холодные — пытались понять, куда они попали и что с ними будут делать, Бушман, вопреки всему, нашел в себе силы в тот же день пойти к начальству и предложить свои недюжинные возможности. И хотя в личном деле было написано, что он ученый физик, Бушман заявил, что он также медик, парикмахер, бухгалтер и искусный истопник.

Ни одного дня не проработав на чистом воздухе, то есть по добыче золотоносной руды, Андрей Моисеевич сразу же стал ответственным по котельне. При этом он полдня еще выбирал, что ему подходит. Так он сумел себя поставить. На этом его должностной рост не прекратился. При каждом удобном случае он говорил, что является практически единственным специалистом в стране по изучению свойств драгоценных металлов и знает наиболее эффективные способы максимального выделения золотого песка из породы. Эти слухи, как и все остальные, быстро дошли до начальства. И когда дела по технологии выработки золотоносного песка в колонии окончательно зашли в тупик, а связи с материком не было, — начальство обратилось за помощью к Бушману.

К тому времени Андрей Моисеевич работал уже фельдшером в санчасти и вместе с Арачаевым готовился совершить побег. Поэтому он попытался остаться на прежнем месте. Начальство это приняло как скромность ученого и настояло на переводе заключенного в лагерь вольнонаемных. Здесь жизнь была еще более легкой, чем в котельне. Правда, у него не было теперь своей комнатушки, и к этому было еще одно неудобство — он ничего не знал в этом горном деле. Тем не менее его солидная научная база и природная одаренность позволили ему быстро разобраться в ситуации. Уже через неделю он усовершенствовал технику производства: многие процессы стали механическими; уменьшился ручной труд; некоторые операции были ликвидированы; изменилась сама организация производства. А спустя месяц-полтора, когда Андрей Моисеевич разобрался со всеми премудростями золотодобычи, — он практически в корне изменил саму технологию производства. После этого резко увеличился выход золотого песка из породы.

Популярность Бушмана росла. Он пытался сделать все так, чтобы в нем нуждались каждодневно. Он специально ничего не доводил до логического конца. Все аварии, поломки требовали присутствия ученого. Фактически Бушман руководил небольшим коллективом, и ему было это очень тяжело и в то же время приятно. Приятно потому, что он любил себя и власть, а тяжело от того, что он знал свою надменную натуру и боялся обнажить ее. Здесь среди вольнонаемных он практически не пил, боясь эксцессов, редко курил, несколько выправил свое пошатнувшееся здоровье. В общем делал все, чтобы его досрочно освободили как доброго и нужного Родине человека.

Все свои слабости или наоборот силы смог приглушить молодой физик — кроме одного. В нем снова проснулась страсть к женщинам, точнее к женщине. Если быть верным — это была не страсть, и разумеется не любовь, это была просто похоть, просто мужская плоть, просто большие черные выпуклые глаза Бушмана видели каждый день огромное женское тело. Тело высокое, белокожее, толстозадое, с большими, как вымя, грудями, с румянцем на лице и с карими блестящими глазами.