Просроченное завтра

Холодно могло быть только ему в костюме. Ей было жарко и от ходьбы, и от его близости. Он подтащил ее к себе почти вплотную, хотя толпа на Невском поредела в разы. Они бегом пронеслись сквозь вонючий подземный переход и вошли под навес Гостиного Двора. Машины по-прежнему куда-то спешили, но народ на улице начал вести себя развязнее — парочки любовно жались друг к другу, компании смеялись, одиночки, глядя на тех и на других, качали головой. Стас не дошел до пешеходного перехода и потянул Алену между машинами. Она боязливо оглядывалась, но подчинялась. Они шли вперед, с каждым шагом приближая расставание и заодно поездку в деревню. Сердце Алены предательски трепыхалось в горячей груди — о том, что сказал бы Сашенька по поводу неотложных дел Стаса, не хотелось даже думать, как и о том, зачем это все Стасу на самом деле понадобилось. Зачем?

— Ты можешь приехать на Московскую к десяти? Чтобы мне не тащиться через весь город…

Этого можно было и не добавлять. Конечно, она сделает, как он скажет.

— Только я там никогда не была, — сказала Алена уже под аркой.

— Памятник Ленину ты не пропустишь. И я постараюсь быть там раньше тебя. И еще, — он замер под козырьком. — Позвони утром маме и предупреди, чтобы не накрывали стол, поняла? Обязательно позвони. Я по дороге куплю чебуреки. Я знаю потрясающий узбекский ресторан. Давно знаком с его хозяином. Попрошу его выбрать для нас дыню.

Алена не знала, что сказать, потому просто промычала, что, наверное, уже пойдет. Однако расстаться под козырьком не получилось.

— Я не отдам ни одной своей минуты с тобой.

Стас толкнул дверь, и Алена пожалела, что кодовый замок давно сломан и его не думают чинить.

— Темнота — друг молодежи, так, что ли? Или лампочки до сих пор дефицит? Алена пошевелила пальцами, чтобы отвоевать руке немного свободы.

— Похоже. Макс каждую неделю вкручивает новую…

— Завтра я привезу карманный фонарик.

По тону Алена поняла, что Стас не шутит. Он шел на шаг впереди, не спрашивая, на каком этаже надо остановиться — видимо, глянул на табличку у двери. Прокуренная темнота заползла в легкие, сдавливая грудь сильнее его пальцев. На последнем пролете Стас замер и оттащил Алену к открытому окну.

— Здесь грязно! — не успела остановить его Алена.

— Химчистки не закрываются на переучет…

Стас без спросу усадил ее к себе на колени, прикрывая спиной от ночного ветерка.

— Мои колени чисты, как и мысли, так что не переживай за платье и подари мне еще пять минут. Я не хочу возвращаться во взрослый мир. Ты не представляешь себе, как я этого не хочу.

Он склонился ухом к ее плечу, совсем как в театре, и тяжело вздохнул.

— Я столько всего упустил в жизни. Например, никогда вот так не сидел с девушкой. Черт, мне даже вспомнить нечего… Что за дурацкое время было…

— А как же Альбина? — позволила она себе непозволительное, но Стас не пошевелился.

— С ней было все очень прозаично. Я у нее списывал домашки. Она как взяла меня на поруки, так и не отпустила. А я и не сопротивлялся. Мне за девчонками некогда было бегать. Так что мое прошлое, как и настоящее, до банальности скучно. Впрочем, сегодняшний вечер исключение, но от него осталось не больше пяти минут.

Он скользнул головой с ее плеча на грудь, чтобы вглядеться в циферблат, не убирая руки с талии, и вздохнул:

— Три минуты. Но я сделаю из них пять. Физкультура — единственный предмет, по которому у меня была твердая пятерка. Веришь?

Она кивнула, глядя на горящие стрелки, отсчитывающие последние секунды ее плена — ровно триста. Уже двести девяносто девять… Но вот часы исчезли, запутались в ее волосах и тикали теперь у самого уха, чтобы убедить Алену в том, что ее сердце упрямо опережает время.

— Поцелуй меня, — прошептал Стас, приподнимая голову, чтобы коснуться носом самого кончика ее носа. — Если хочешь… И я побегу.

«Если хочешь» — троекратным эхом отозвалось в голове, и больше Алена ничего уже не услышала, потому что большие горячие ладони стиснули ей уши. Тогда она покорно закрыла глаза, хотя темнота и так скрывала его лицо. Алена знала, что его губы сейчас в миллиметре от ее — остается только отвести в сторону нос, и она его отвела. Руки мгновенно скользнули с ушей на шею и дальше по спине под плащ к дурацкому банту и снова вверх к дрожащим лопаткам. Ее рукам не осталось больше на коленях места, и пальцы вцепились в воротник рубашки.

Внизу с грохотом затворилась дверь, и Алена тут же почувствовала себя прихлопнутой мухой. Она дергала руками и ногами, точно в предсмертной агонии, не веря, что сумеет обрести равновесие. Но вот она стоит в темноте уже без всякой поддержки. Торопливые шаги перекрыли шумное дыхание, раздававшееся подле ее уха, но тело по-прежнему оставалось в чужой власти, и только в самый последний момент Алена сумела сомкнуть распухшие губы.

— Как ты вовремя, Макс, — выдохнул Стас ей в затылок. — Я уж испугался, что мы заночуем на лестнице.

Макс замер и потряс головой, словно жмурился от яркого света.