Прости меня, твою убийцу

– Да уж… И кто бы мог подумать, что такие страсти-мордасти будут кипеть! Я и от себя такой жгучей ревности не ожидала. Наташку терпеть не могла, но боялась… И мне почему-то всегда казалось, будто она подсмеивается надо мной, что они с Вадимом в сговоре и чуть ли не разыгрывают меня, издеваются надо мной…

– А как сейчас у тебя с Вадимом?

– Да никак. Увидимся, кивнем, типа поздороваемся, и все, каждый идет своей дорогой.

– Скажи, Таня, ты же Вадима хорошо знаешь, мог он убить Наташу? Быть может, нечаянно ударить, к примеру?

– Не знаю… Думаешь, я не задавала себе этот вопрос? Ведь ее не за что было убивать. Она – простая девушка. Разве что очень красивая. Поговаривали, что у нее… Стой, так мне Надька это и рассказала! У Наташи ребенок был, дочь, кажется. И отец этой девочки хотел ее у нее забрать. Он вроде бы богатый, нерусский… Он хотел с ней по-хорошему, но она ни в какую. Он грозил ей судом, мол, отберет, скажет, будто бы она шлюха, нигде не работает…

– Это тебе Надя рассказала? А она откуда знает?

– Говорит, Наташа как-то раз позвала ее к себе в комнату, они пили вино, и Наташа ей рассказала про дочку, про то, что ее бывший не дает ей спокойно жить. Он, кажется, мусульманин был, ему не разрешали жениться на ней, у него девушка была…

– А что, очень даже похоже на правду. Его же видели, когда он приезжал. Причем в день убийства. Может, он и убил, чтобы ребенка забрать.

– Да, это так. Но зачем ему было убивать здесь, в «Отраде»? Тем более его здесь люди видели.

– Тоже правильно. К тому же зачем ему было перевозить ее тело в лес? Этот вопрос просто мучает меня…

– В том-то и дело, что это не он.

– Но кто же тогда?

– Предполагаю, что это сделала Лариса Саватеева, мать Вадима. Думаю, Вадим приехал за Наташей в тот вечер и увидел, что она лежит мертвая на дороге. Испугался, что на него подумают, позвонил матери, все рассказал, вот она и приехала, перевезла труп в лес, чтобы мы нашли.

– Да? Но зачем такие сложности? Можно было сразу увезти и спрятать! Закопать в ста, двухстах километрах от «Отрады»!

– Знаешь, когда люди нервничают, да еще по такому серьезному поводу, сами не знают, что делают… Они растерялись, понимаешь?

– Значит, надо начинать расследование с самого начала. Допрашивать Вадима… Если бы жива была его мать…

– Она молчала бы, Вера. Вадим – ее единственный ребенок. Она его больше жизни любила. Скорее на себя вину бы взяла, только бы его не трогали…

– Танюша, вы тут не замерзли? – Показался Иван. Пьяненький, улыбающийся. – Пойдемте-ка в дом. Мы с Николаем хотим горячих щей.

Татьяна закрылась ладонями, провела ими по лицу, словно смывая с себя печаль, и тоже улыбнулась в ответ мужу.

– Пойдемте! Правда, что это я, бросила гостей, мужа… Пойдем, Верочка!

Вере не нравилось, что Татьяна зовет ее «Верочкой», словно подчеркивая свое превосходство, но уж точно не возраст. Какая она ей Верочка? Просто Вера. Хорошо еще, что не Веруней называет.

Под впечатлением от рассказа про Надю Вера за столом выпила еще одну рюмку водки. И ей сразу как-то полегчало. Потеплело на душе. Конечно, жаль, что Надя спилась. Но как же она, Вера, не увидела в ней настоящую врушку? Все принимала за чистую монету! Не разглядела человека, как сказала Таня, с гнильцой. Была бы Надя хорошим человеком, не придумывала бы историю с операцией, не отказала бы славному и доброму Лехе, глядишь, и жизнь бы свою устроила. Ростом не вышел! Неказистый! Да всем было ясно, что он за человек, добрейшей души, воспитанный, заботливый! И скромный! Вот интересно, если бы он уже тогда был владельцем кафе, отказала бы ему Надюша? Нет, конечно.

Татьяна подогрела щи, разлила по тарелкам. И даже Вера, у которой и аппетита-то не было, почувствовав аромат свежих щей, не отказалась их попробовать.

– Что ты туда добавила? Очень вкусные!

– Открою секрет – рассол от соленых огурцов! Ты еще борщ мой не пробовала! Так же делаю, там и вкус, и цвет просто шикарный… Попробуй, приготовь, как я советую.

– Обязательно.

– Да, пока не забыла… Я тебе сейчас свою книжку со стихами подарю, с автографом! Поэт я или не поэт?

Она принесла тоненькую книжицу в довольно богатой белой, тисненной золотом обложке, на которой было написано: «Татьяна Зимина. Январская грусть».

– Спасибо большое! Ты потрясающая! – И Вера прижала книжку к груди. – Обязательно почитаю.

Николай тоже расслабился и теперь с удовольствием ел хозяйские щи, забыв, вероятно, вообще обо всех своих горестях. Его словно отпустило. И Вера была рада, что он хотя бы на время почувствовал себя счастливым.

– Чаю хотите? – предложила Татьяна, убирая тарелки. – У меня и печенье есть!

Но мужчины отказались от чая, а вот Вера согласилась с удовольствием. Татьяна заварила чай, прибралась и села напротив Николая, глядя на него поплывшим взглядом.

– Послушайте, уже поздно, быть может, вам не надо возвращаться в «Отраду»? – вдруг, словно проснулся, взбодрился Иван. Взял бутылку и разлил остатки по рюмкам, себе и гостю. – Еще заплутаетесь. У нас в доме места много, можете вообще жить здесь сколько хотите!