Прости, но я люблю тебя

Но именно в тот самый момент Энрико видит, как Камилла прекращает разговор с подружками, достаёт из кармана свой мобильник и смотрит на имя того, кто ей звонит. Улыбается и отвечает. Потом оборачивается и немного отдаляется от толпы в поисках уединения. Энрико смотрит на Алессандро, который пытается его успокоить.

— Сегодня её день рождения. И ты сам знаешь, что ей ещё куча народу позвонит, чтобы поздравить. Может, это какая-нибудь её подруга, которую ты забыл пригласить, или дальняя родственница, которая только что вспомнила…

— Да, конечно. А может этот кто-то позвонил и говорит ей сейчас, как ему нравится её новая причёска…

Алессандро закатывает глаза и оставляет друга, уходя на поиски бокала вина. Он подходит к барной стойке.

— Мне бокал красного вина, пожалуйста.

Вежливый официант берёт бутылку.

— Сию секунду, синьор, — Алессандро наблюдает за тем, как наполняется его бокал. Вдруг – вспышка далёкого воспоминания. Так неожиданно. Оно становится всё чётче. Элена. За несколько дней до её ухода… Элена входит в комнату, Алессандро сидит за компьютером.

— Дорогой… Тебе нравится? Что думаешь?

— О чём, любимая?

— Ты не заметил? Я подстриглась! И даже покрасила волосы, теперь они немного темнее.

Алессандро поднимается, подходит к ней и целует в губы.

— Если бы такое было возможно, то ты стала бы ещё красивей, чем раньше. — Элена отстраняется и улыбается. Уверенная. Слишком уверенная. Неужели я ошибся в этом? Что дал ей такую уверенность?

— Вот, готово…

— Что?

— Ваше вино, синьор, — официант пододвигает к нему бокал, и воспоминание исчезает.

— Спасибо, — он пьёт вино и понимает, что Энрико наблюдает за ним издалека. Он оборачивается и улыбается ему. Всё хорошо, Энрико, всё прекрасно. Потому что бывают такие воспоминания, которыми ты не можешь поделиться даже с лучшим другом. Даже если они бередят старые раны. Даже если они оказываются болезненными. Если дело касается любви, то сила боли пропорциональна красоте пережитой истории. Прямо пропорциональна.

Алессандро вновь смотрит на Энрико. «А ты, друг мой, будешь страдать? Если ты страдаешь сейчас, что с тобой будет дальше?» Алессандро дарит ему улыбку издалека. Энрико возвращает ему её немного растерянно. Алессандро оставляет пустой бокал на ближайшем столе. Конечно, говорить такие вещи и рассказывать о таких воспоминаниях, как это, тому, кто думает, будто жена изменяет ему, означает только то, что ты не такой уж и верный друг.

46

— Эй, дай на тебя посмотреть.

Олли и Эрика подходят к Ники, стоящей под душем. Та вся в пене, поставляет голову под воду, смывая мыло с глаз.

— Что случилось?

— Хотим посмотреть, где у тебя остались засосы…

— Какие же вы идиотки! — она пытается их облить водой.

Чуть позже Ники сидит на скамейке в раздевалке. Она с силой вытирает волосы маленьким, но длинным голубым полотенцем марки «Чемпион». Все подружки окружают её.

— Так что, ты собираешься или нет рассказать нам всю правду?

Ники вешает полотенце на шею.

— Снова? Я ведь уже всё рассказала.

— Да, снова. Мне нравится. Меня это возбуждает.

— Ты больная…

— Нет. И сейчас я скажу тебе правду. — Олли смотрит на Эрику и Дилетту: — Я не верю, что этот мужик такой жеребец!

Ники берёт полотенце с шеи и пытается ударить её, как хлыстом, но Олли – быстрее, и успевает отскочить вовремя. Или почти вовремя.

— Ай! Чуть не попала! Ты идиотка?

— Почему ты всё время говоришь то, чего я не говорила?

— Ну ладно, ты сказала, что было прекрасно, что он делал всё спокойно, тебе понравилось, что он довёл тебя до оргазма.

— Олли!

— Ты говорила такое или нет? И разве это не делает его жеребцом?

— Вовсе нет. Я ведь ещё сказала, что он нежный, красивый, щедрый, внимательный, чуткий. И этим он заставил меня почувствовать себя такой… извращённой.

— Скорее, жеребцом был твой бывший, Фабио, — вмешивается Дилетта.

Олли оборачивается и прожигает её взглядом.

— А ты-то откуда знаешь?

— Ну, он так выглядит… Так себя ведёт, так двигается…

Олли саркастически прерывает её.

— Но ты же не спала никогда ни с каким парнем, ни small, ни extralarge. Что ты можешь сказать? Или ты попробовала с этим Фабио-Фобия и ничего нам не сказала?

— Конечно. Почему я должна была рассказывать тебе? Ты всегда течёшь при виде него!

— Вот сучка… — Олли подскакивает и пытается ударить её.

Ники встаёт и вклинивается между ними.

— Эй, спокойно, спокойно, Волны!

Понемногу, с помощью Эрики, ей удаётся рассадить их по разным сторонам.

— Что с вами? Хватит болтать про мужиков, хватить бросаться друг на друга, как волчицы! У вас гормональный всплеск, как у двенадцатилетних девочек.

— Или всплеск феромонов, что ещё хуже, — улыбается Эрика.

Олли смотрит на неё.

— Но… что?

Эрика качает головой.

— Я тебе объясню… Кое-кто смог сегодня сходить на химию.

— Точно не я. Мне пришлось рисовать для жеребца.

— Послушайте, — Ники снова вешает полотенце на плечи. — Хочу, чтобы мы поняли друг друга. С нами такого никогда не было. Первое: ни один мужчина, будь у него маленький, средний или огромный, не должен суметь нас с вами разделить. Пообещайте!

— Обещаем.