Прости. Забудь. Прощай

Борис собрался наконец в Америку, потому что Алла переезжала работать в Москву. Он продолжал любить эту женщину, и с ее отъездом пребыва-ние в городе стало бы нестерпимым. В свое время они разошлись потому, что

она хотела детей. Он их терпеть не мог. Второй брак у обоих тоже не сладился.

Так и продолжали «дружить», живя врозь. Каждый для себя.

Перед отъездом навестили «разбойницу». Попрощаться.

— Что-то долго вас не было видно, — сказала она, подходя. — Зима на

носу. Запасы надо делать.

Молчание. Девочка насторожилась.

— Чего такие тухлые? Сперли, что ли, чего у вас? Я же говорила — тут

же ко мне! Алла присела на корточки и взяла Катю за руки. Та сразу посерьезнела, чувствуя, что услышит неприятное.

— Мы уезжаем. Я в Москву. Борис — в Америку.

— Ну, все, — выдохнула девочка обреченно. — Оттуда никто не возвращается! Борис не отвечал и только нервно палил сигарету глубокими затяжка-ми. Алла достала из пальто пакетик и вложила девочке в ладонь.

— Мы тут тебе кое-что собрали, — сказала она.

Малышка, не глядя, сунула пакет в карман куртки и отступила на шаг.

— А я? А как же я? Банкомат! Ты что?

Алла заревела и, схватив девочку за руку, спросила, глядя ей прямо

в глаза: — Поедешь со мной в Москву? Навсегда!

Девочка задумалась только на несколько секунд и ответила совершенно спокойно, отдергивая руку:

— Нет! Пацанов бросить не могу, а всех нас ты не возьмешь!

Помолчала немного и добавила:

— В Москву-то, небось, вместе поедете. Дайте знать, на каком поезде.

Может, приду попрощамкаться.

Повернулась и убежала.

Кати среди провожающих не было. Объявили отправление, и Борис с

Аллой только в последнюю минуту зашли в вагон, подгоняемые рассерженной

проводницей. Уже подняли вагонные подножки, а они все высовывали из тамбура

головы, крутя ими по сторонам. И только когда поезд тронулся, из-за ларька с

газетами вышли на перрон четыре маленькие фигурки. Они не махали, а просто

тихонечко стояли, провожая глазами уходящий, набирающий скорость поезд.

Пройдя в купе, бывшие муж и жена молча сели рядом, взявшись за

руки. Они хорошо знали друг друга и только гадали, кто из них первым предложит сойти на следующей станции навстречу своей воскресшей любви и детям.

99

изМенщик По сентябряМ

— Ну что, помешала? — сказала Алена, одним широким движением руки

сметая со стола фужеры, тарелки и поднос, на котором лежали бутерброды с

икрой. Один упал маслом вниз, а другой скользнул по натертому полу, наехал

на вилку и, накренившись, замер у ножки стула, как подбитый танк. Разнока-либерная посуда, столкнувшись с безжалостным паркетом, разбилась, сыграв

звонкую, но незаконченную мелодию кремлевских курантов. Осколки старин-ного хрусталя и фаянса разлетелись далеко по всей комнате. Алена медленно

прошла по направлению к дивану, на котором сидела бледная Вера, присела

на спинку и демонстративно закинула ногу на ногу. При каждом шаге стекло

хрустело под ее ногами, как снег в морозный день.

— Что празднуем, голубчики?

Она поочередно переводила взгляд с Алексея на побелевшую Веру, сидевшую рядом. Руки Алене явно мешали, и она то скрещивала их на груди, то

опускала на бедра.

— Познакомишь, Алеш? Или мне самой представиться? Значит, самой!

Мы ведь теперь как-никак — одна большая семья! Я — жена этой сволочи! Он

хоть говорил, что женат? Я так и думала! Мог бы и помоложе найти, муженек, и

не такую худую! Крашеная зубная щетка, да еще в моем халате! И глаза карие!

Значит, бриллианты любит, — неожиданно добавила Алена, подняв указатель-ный палец вверх. — А у тебя их нет! Давно меня дурите?

Вера встала с дивана, но не успела сделать и шага, как Алена толкнула ее в грудь, и женщина неловко упала назад на подушки.

— Куда! Я еще не закончила! Думаешь, я тебе сейчас волосы буду пуч-ками с головы удалять? Не-е-т! Уму-разуму учить! Ты считаешь, что он…

Алена замолчала, плечи ее затряслись.

— Смирнов… ты сволочь! — произнесла она, всхлипывая. — Почему ты

мне изменяешь? Чего тебе не хватает? Я самая красивая была на курсе. За

мной весь мединститут бегал, а я выбрала тебя! Микроскоп из скопленных на

сапоги денег купила, чтобы ты своих спирохет бледненьких дома мог изучать.

Хотя, впрочем, этим ты сейчас и занимаешься. Только без оптики…

Алена опять тихо заплакала. Алексей хотел подойти, но женщина остановила его жестом.

— Не подходи! И так хреново! А знаешь, — сказала она, поворачиваясь

к Вере, — как я обратила на Алешку внимание? Тогда фильм Тарковского «Зеркало» только появился. Много споров было. Может, потому, что посмотреть его

не все могли, только на закрытых просмотрах, а рассказать этот фильм… невозможно. Я влюбилась в картину сразу и отстаивала ее достоинства с любым

100

оппонентом. Моему парню, Юрке Абрамову, помнишь его, Леш? Фильм не понравился. Так и сказал: «Ерунда какая-то»! А Алеша… Он тогда незаметный

был на курсе. Только после армии. Волосы не отросли… Немногословный такой.

Не нашего, в общем, круга! Ходил в потертом кожаном дедушкином реглане и

одних и тех же коричневых брюках, а мы — в джинсах «Левис» и таких же курт-ках. Так вот, спорила я как-то о многослойном содержании фильма с Женькой