Простись со всеми, детка!

Час пик. Метро. Давка. Толкотня. Если бы на автоледи Землероевой были не крючки, а пуговицы, то их вырвали бы с мясом все до одной. Евдокия от давки отвыкла, поскольку имела возможность избегать накала транспортного апокалипсиса. Предпочитала паузу выдерживать, начало и конец ненормированного рабочего дня подстраивала под режим «час пик».

Вышла она из метро, как из парной. Застегнулась уже под порывами ледяного ветра. Огляделась и пошла вдоль проспекта Вернадского в направлении движения автомобильного потока. Остыть, а тем более замерзнуть не успела: метров через триста ее догнал представительский «мерседес». Отъехало вниз заднее пассажирское стекло с приличной тонировкой, в прорехе показалось мужское лицо с квадратной челюстью. Человек, окликнувший Землероеву, имел благородную внешность состарившегося генерала. (Из кино, а не из жизни.)

– Евдокия? – вопросительно подняв брови, поинтересовался «генерал».

– Евгений Тарасович?

Дверца открылась во всю ширь, Марычев подвинулся, освобождая Дусе место.

– Хоть обстоятельства и против нас, но все же рад знакомству. – Тарасович заговорил воспитанно, первым: по рангу, возрасту и полу. – Вы произвели на Камиллу впечатление.

Евдокия покосилась на квадратный, дивно выбритый подбородок и подумала: «Какой бы комплимент в ответ произвести?..» Но мысль отказывалась появляться, и Дуся лишь кивнула:

– Здравствуйте. Какие-нибудь новости есть?

– Сейчас узнаем.

«Мерседес» проехал еще немного, свернул во двор дома постройки восьмидесятых годов. Остановился. Возле передней пассажирской дверцы тут же нарисовался невысокий парень с завязанными у кадыка тесемками ушанки, экипированный словно покоритель Северного полюса.

Запрыгнув в салон «мерседеса», парень скинул меховые рукавицы и, перекрутившись, развернулся к шефу:

– Хрусталева в адресе. Отпросилась с работы пораньше – типа перенервничала, голова болит. На завтра взяла отгул. Судя по покупкам в магазине – собирается напиться. Литр виски, плюс бутылка французского шампанского для разгона.

– Солидно, – покачал головой Тарасович. – Давно пришла?

– Тридцать пять минут назад. Сразу же заказала пиццу. – Парень выразительно поглядел на шефа. – Мы разносчика только что тормознули… Пицца остывает, шеф.

– Не успеет, – объявил Марычев и поглядел на Землероеву: – Выходим или план предварительных мероприятий набросаем?

– Выходим, пицца ждать не может. Хрусталева может позвонить в кафе и поскандалить: где ее еда? План набросаем в лифте.

– Идти лучше пешком, Марина живет на третьем этаже, – усмехнулся «полярник». И удивленно покосился на начальника, мол, дядя Женя, чего здесь эта детка раскомандовалась?!

Но шеф и бровью не повел. Евдокия, так же не обратив внимания на пантомиму, подредактировала предложение:

– Тогда на лестнице. Марина нам нужна не вусмерть пьяная, а тепленькая.

Уже в подъезде Евдокия убедилась, что крестный Камиллы работает только с профессионалами. У конторки консьержки, убалтывая-развлекая пожилую тетушку, стоял привлекательный молодой человек, одетый с подтверждением статуса – дорого, достойно, чистенько. Увидев входящих, молодец расцвел улыбкой:

– О! Вот и начальство пожаловало.

Чего он там наплел консьержке – поди узнай (может быть, показал красную корочку какой-то серьезной организации), но команду с шефом во главе в дом пропустили беспрепятственно.

В компании «полярника» и молодца Землероева и Марычев обогнули выступ лифтовой шахты, дошли до лестницы. Там Евдокия чуть притормозила и, задержав начальника охраны, пропустила его парней вперед. В телефонном разговоре мадам Шляхтич предупредила сыщицу, что об истиной подоплеке происходящего информирован лишь ее крестный, и говорить в машине при шофере и «полярнике» оказалось неудобно.

– Евгений Тарасович, ваши подчиненные будут присутствовать при разговоре с Хрусталевой? Может быть, сразу обозначим рамки откровенности?

– Решим по ходу дела, – поглядывая в спины удаляющихся парней, сурово сказал их шеф. И добавил: – Сначала надо войти.

Евгений Тарасович быстро зашагал вверх.

У Евдокии оставалась масса вопросов, и прежде всего: что будет, если Хрусталева окажется непричастной к Синдикату? А Марычев, как могла предположить Дуся, хочет наказать убийц друга Эдуарда. Вгрызся он – всерьез.

Но если произошла ошибка? Если охранный шеф перестарается с давлением?

Будет откупаться. Чтобы заткнуть рот невиновной перепуганной (побитой) дамочке, Камилла денег не пожалеет. А парни у Тарасовича наверняка сплошь молчаливые да умные.

Дуся понимала, что ответ на мучавший ее вопрос лежит на поверхности, но все же, догнав начальника охраны, спросила:

– А если Хрусталева ни при чем?

Через перила тут же свесилась голова в ушанке.

– При чем, при чем, – весело отрапортовал «полярник» и продолжил уже распрямляясь, для вставшего рядом шефа: – По дороге до дома тетка проверялась. Видно было – вся на нервах.

– Проверялась профессионально? – догнала мужчин Землероева.

– Да куда там, – отмахнулся «полярник». – Шпионку «ноль-ноль-ноль» изображала.