Пространства и смыслы

В более ранних текстах подобные сведения отсутствуют. Самое первое свидетельство о том, что в VIII в. на месте Большой мечети в Кордове находилась церковь, относится к X в.: в анонимной хронике Ахбар маджму’а (Собрание известий) сообщается, что в 748 г. в этой церкви были казнены мятежники

[461]. В этой же хронике говорится, что в 756 г. в минарете, находившемся в алькасаре, были осаждены противники Абд-ар-Рахмана I. А в XI в. историк Ибн Хаййан записал в своей «Книге описания истории ал-Андалуса», что Абд-ар-Рахман I построил Большую мечеть на фундаменте той, что была основана завоевателями ал-Андалуса[462]

. На основании этих сведений было сделано два принципиальных вывода: во-первых, во всех упомянутых рассказах речь идёт об одном и том же месте. Во-вторых, в VIII в. там располагались две церкви либо монастырь св. Винсента, часть зданий которого отошла мусульманам, часть — осталась христианам, и именно эти здания имеются в виду в рассказе Ибн Изари об основании Большой мечети. Наиболее последовательно такую концепцию изложил ещё в 40-е гг. прошлого века М. Оканья[463], и именно она лежит в основе большинства современных изложений истории Большой мечети, ориентированных на самую широкую аудиторию. А тем временем среди специалистов, занимающихся этим периодом, — историков и археологов — эта концепция не только не получила единодушного признания, но в настоящее время практически никем не рассматривается как достоверная. Точно установлено, что на месте Большой мечети существовали три постройки, отличавшиеся и строительной техникой, и пространственным расположением (все три были по-разному ориентированы относительно сторон света). Оставляя в стороне детальное изложение историко-археологической дискуссии относительно архитектурной предыстории Большой мечети, приведём здесь только вывод, который в настоящее время представляется наиболее взвешенным: Археологические данные свидетельствуют, что на месте Большой мечети находилось несколько комплексов, которые было необходимо разрушить, чтобы подготовить пространство для строительства. Насколько сейчас известно, ни одно из разрушенных зданий не использовалось для отправления культа (ни христианского, ни мусульманского), и поэтому невозможно установить, кому принадлежал этот застроенный участок — христианам или мусульманам — в момент начала сооружения мечети

[464]. Таким образом, большую часть информации письменных источников (исключая время начала строительства Большой мечети) следует рассматривать прежде всего в контексте развития собственно историографической традиции, связанной с описанием деяний местной династии, и с учётом политической конъюнктуры тех периодов, когда создавались упомянутые тексты[465]

.

Противоречивость и скудность письменной традиции, а также археологические данные говорят о том, что если здания некоторых церквей и превращались в мечети, то это были единичные примеры, не осмыслявшиеся как принципиально важные и не зафиксированные в письменных источниках, доступных знатокам истории ал-Андалуса. Возможно, это не в последнюю очередь связано с тем, что уже со второй половины VIII в. в ал-Андалусе утверждается маликизм как ведущая правовая школа. Её основатель, Малик Ибн Анас, одним из первых учёных-правоведов высказал своё отрицательное отношение к тому, что мусульмане могли совершать молитву в церквях[466]. А самые ранние сведения о событиях в ал-Андалусе первой половины VIII в. происходят именно из сочинений правоведов, последователей Малика Ибн Анаса, Ибн Абд ал-Хакама и Абд ал-Малика Ибн Хабиба. Впоследствии они были использованы в первых трудах андалусийских историков — Ахмада ар-Рази и Исы Ибн Ахмада ар-Рази[467]. Интересно, что на ар-Рази ссылаются и Ибн Хаййан (XI в.), и Ибн Изари (XIII в.), рассказывая о строительстве Большой мечети в Кордове, сообщая при этом, как мы видели выше, совершенно разные сведения. Поскольку труд отца и сына ар-Рази известен лишь по многочисленным ссылкам на него в других сочинениях, то объяснить такое противоречие трудно. Однако, учитывая, что «История королей ал-Андалуса и Магриба» Ибн Изари относится к более позднему периоду и возникла в русле уже иной историографической традиции, где события в ал-Андалусе рассматриваются как часть истории Магриба, то возможно, что ссылка на ар-Рази в его рассказе о Большой мечети Кордовы, как и сам рассказ, менее достоверна, чем версия Ибн Хаййана.