Просуществует ли путинская система до 2042 года?

Испания была богата заморскими колониями, Италия торгово-промышленными городами, а Франция — крестьянами, каждого из которых заставили платить поземельный налог. Данный налог, получивший название талья, фактически стал ресурсным платежом. Богатство нации не столько зависело от развития предпринимательства, сколько от исправного взимания платежей с обрабатываемой крестьянами земли. Кардинал Ришелье, прославившийся своеобразным «налоговым терроризмом», стремился не давать спуску плательщикам. Сборщики налога выбирались местной общиной. Если они предоставляли государству сумму, которая была меньше ожидаемой, то недостачу приходилось выплачивать из собственного кармана. А если казна не получала искомого, то сборщики отправлялись в тюрьму.

Вследствие подобных действий ко временам правления Людовика XIV Франция стала обладать достаточными финансами для содержания наиболее крупной европейской армии. Родная земля кормила Францию лучше, чем серебряная гора, находящаяся в Боливии, кормила Испанию.

Взимание налогов и расширение размеров бюрократии оказалось значительно более удачным способом укрепления государства, чем крымские набеги и испанская эксплуатация колоний. «Французская модель», во всяком случае, не сильно препятствовала становлению ремесла и торговли в городах. Более того, власть при Людовике XIV даже стимулировала формирование государственных мануфактур и монопольных торговых компаний.

Но главная проблема, порождаемая ресурсным проклятием, во Франции проявилась столь же ярко, как и в Испании. Высокие доходы казны стимулировали развитие системы государственного долга. Страна начала жить не по средствам и весь XVIII век провела в тщетных попытках расплатиться со своими кредиторами, не подрывая при этом могущества армии. Одной из важнейших причин Великой французской революции стала неспособность Людовика XVI мобилизовать ресурсы для погашения долга. Кредиторы боялись остаться с носом. Дворяне опасались, что их обложат, как крестьян, для затыкания бюджетных дыр. А крестьяне с трудом терпели тяжелый фискальный гнет.

Брать с земли всё больше и больше денег в казну было невозможно, поскольку крестьянский труд фактически оставался столь же примитивным, как раньше. Чтобы расплачиваться с накопившимся долгом и содержать одновременно крупнейшую европейскую армию, требовалось повышать производительность труда и формировать городскую экономику, более эффективную, чем сельское хозяйство. Опора на земельные ресурсы в построении государственного бюджета стала своеобразной ловушкой для Франции. Кажущаяся легкость сбора налогов с миллионов крестьян породила соблазн жить и осуществлять внешнюю политику на широкую ногу. А ввязавшись в военные конфликты с соседями, требовавшие всё больше и больше денег, Франция уже никак не могла остановиться.

Впрочем, эту страну постигла явно лучшая судьба, чем Крымское ханство и Испанскую монархию. Франция отделалась не исчезновением с карты мира и даже не длительным хозяйственным застоем, а лишь столетней революционной эпохой, тянувшейся с 1789 по 1870 г. Революции оставили за собой кровавый след, но утрясли в большей или меньшей степени разнообразные социальные конфликты. И это позволило Франции вступить в XX век демократической и быстро модернизирующейся державой.

Хлопковое проклятие

Значительно худшей была судьба так и не состоявшейся конфедерации южных штатов США. Фактически они повторили в новых условиях судьбу Крымского ханства, хотя и не занимались набегами.

Экономика американского юга строилась на развитии хлопковых плантаций и тесно связанной с ними работорговле. Хлопок выращивали чернокожие невольники, регулярно ввозимые на кораблях из Африки. Сравнительно дешевый рабский труд позволял землевладельцам извлекать земельную ренту и поддерживать традиционный аристократический образ жизни даже в эпоху промышленной революции. Более того, аристократия юга попыталась построить свое благосостояние именно на симбиозе с нарождающейся английской промышленностью, однако в конечном счете потерпела крах.

Экономика американского юга полностью зависела от спроса, предъявляемого высокоразвитой Англией. Это в известной степени походило на то, как ныне экономика отсталой сырьевой России зависит от экономического роста в Германии, Италии и других европейских странах, приобретающих наши нефть и газ. Есть спрос — есть нефтедоллары. Нет спроса — нет нефтедолларов.