Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

И все же самым важным нововведением в системе международных отношений стала идея, которую в наше время редко оценивают по достоинству: война незаконна.

На протяжении большей части истории дело обстояло совсем не так. Война была продолжением политики другими средствами, и все трофеи доставались тому, кто оказывался сильней. Если одна страна считала, что другая поступила по отношению к ней неправильно, она объявляла ей войну, завоевывала некую территорию в качестве компенсации и была уверена, что остальной мир признает этот захват законным. Аризона, Калифорния, Колорадо, Невада, Нью-Мексико и Юта являются частью США по одной причине: в 1846 году американцы отвоевали их у Мексики в ходе войны, начатой из-за невыплаты долгов. Сегодня такого случиться не может: государства мира взяли на себя обязательство не вступать в войны иначе как в целях самообороны или с одобрения Совета безопасности ООН. Государства теперь бессмертны, их границы не подлежат пересмотру, а любая страна, которая решится на завоевательную войну, может ожидать от остальных бурного негодования, а никак не попустительства.

Правоведы Уна Хэтэуэй и Скотт Шапиро считают, что именно объявление войны незаконной стало основной причиной «долгого мира». Идею, что страны должны поставить войну вне закона, в 1795 году выдвинул Кант. Форму международного соглашения она впервые приняла при подписании многократно осмеянного Парижского пакта 1928 года, также известного как пакт Бриана – Келлога, но по-настоящему влиятельной стала только после учреждения ООН в 1945 году. С тех пор к соблюдению запрета на завоевательную войну несколько раз приходилось принуждать посредством силового вмешательства, как в 1990–1991 годах, когда международная коалиция предотвратила аннексию Ираком Кувейта. Но куда чаще этот запрет действует как моральная норма – «цивилизованные страны просто не ведут войн» – и подкрепляется экономическими санкциями и символическими наказаниями. Эти меры достаточно эффективны, пока государства дорожат своим положением в международном сообществе, и именно поэтому нам следует ценить и укреплять это сообщество, которому сейчас угрожает популистская риторика националистов[476]

.

Разумеется, эта норма соблюдается не всегда – последним примером такого нарушения служит российская аннексия Крыма в 2014 году. Это как будто подтверждает скептическую точку зрения, согласно которой до создания мирового правительства международное право бессильно и кто угодно может насмехаться над ним безнаказанно. Хэтэуэй и Шапиро отвечают, что законы точно так же нарушаются и внутри стран, в диапазоне от неправильной парковки до убийства; тем не менее неидеально соблюдаемые законы лучше, чем полное беззаконие. Они подсчитали, что за век, предшествовавший заключению Парижского пакта об отказе от войны, в год в среднем случалось одиннадцать аннексий масштаба Крыма и большинство из них были вполне удачными. Но буквально каждый гектар земли, захваченный после 1928 года, был возвращен государству, его потерявшему. Фрэнк Келлог и Аристид Бриан (госсекретарь США и министр иностранных дел Франции), похоже, смеются последними.

Хэтэуэй и Шапиро отмечают, что объявление межгосударственных войн незаконными имело и свои минусы. Освободив завоеванные когда-то колонии, европейские страны оставили после себя слабые государства с нечеткими границами и без общепризнанных преемников своей власти. В этих странах часто разгорались гражданские войны и межобщинные конфликты. По новому международному праву они больше не могли стать объектом законного завоевания со стороны государств с более эффективной политической системой, так что годами и даже десятилетиями оставались в состоянии полуанархии.