Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

В Новолетие запишут их, а в пост Судного дня печать поставят на них… Кто будет жив, и кто умрет; кто в свой срок, и кто не в свой срок; кто в воде, и кто в огне, кто от меча, и кто от зверя, кто от голода, и кто от жажды, кто от землетрясения, и кто от мора, кто будет удушен, и кто побит камнями… Но раскаяние, и молитва, и добрые дела смягчают жестокость приговора[494].

К счастью, сегодня наше понимание причин смертельных исходов продвинулось дальше представлений о божественном предначертании, а доступные нам средства их предотвращения стали понадежнее раскаяния, молитвы и добрых дел. Человеческий гений веками стремился одолеть основные угрозы жизни, в том числе и все перечисленные в молитве, так что мы с вами живем в самый безопасный период нашей истории.

В предыдущих главах мы узнали, как когнитивные искажения и морализм побуждают нас проклинать настоящее и идеализировать прошлое. В этой мы увидим, как еще они маскируют наш прогресс. Хотя травмы со смертельным исходом – одна из основных угроз жизни человека, из снижения их числа сложно сделать сенсацию. Изобретатель отбойника для автострад не получил Нобелевской премии, а люди, разработавшие более понятные инструкции по применению лекарств, не удостоились никаких наград в области защиты прав человека. И тем не менее человечество многим обязано таким не оцененным по достоинству достижениям, в десятки раз сократившим смертность от всех видов травматизма.

~

Кто от меча. Давайте начнем с травм, избавиться от которых сложнее всего именно потому, что они не случайны, – с убийств. Везде и всегда (за исключением периодов двух мировых войн) от рук убийц гибло больше людей, чем на полях сражений[495]

. В богатом на войны 2015 году это соотношение было 4,5 к 1; обычно же оно составляет 10 к 1 и выше. В прошлом убийства представляли собой еще более распространенную угрозу. В средневековой Европе феодалы вырезали крепостных своих врагов, аристократы и их приспешники дрались на дуэлях, разбойники и бандиты с большой дороги убивали ограбленных, а простые люди из-за мелких обид кидались друг на друга с ножами прямо за обеденным столом[496].

Однако в ходе масштабного исторического сдвига, который немецкий социолог Норберт Элиас назвал «процессом цивилизации», жители Западной Европы примерно с XIV века начали разрешать свои споры менее жестокими способами[497]. Элиас видит причину этих перемен в формировании из средневекового лоскутного одеяла графств и герцогств централизованных королевств: «королевский мир» пресекал распри, разбой и феодальную вольницу. Позже, в XIX веке, профессионализация борьбы с преступностью зашла еще дальше благодаря возникновению муниципальных полиций и системы состязательного судопроизводства. На протяжении этих веков в Европе возникла и инфраструктура дальней торговли, как материальная – в виде более совершенных дорог и средств передвижения, так и финансовая – в виде системы денежного оборота и сделок. Добрая торговля разрасталась, и чистый грабеж – игра с нулевой суммой – уступил место обмену товарами и услугами – игре с положительной суммой. Люди оказывались все крепче связаны друг с другом коммерческими и профессиональными обязательствами, которые регулировались законами и прочими формальными правилами. Поведенческие нормы сдвинулись от брутальной культуры чести, требующей реагировать на оскорбление насилием, к джентльменской культуре достоинства, где статус зарабатывался демонстрацией порядочности и самообладания.