Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

На самом деле рост осведомленности общества о деятельности террористов не указывает на то, что мир стал опаснее, – скорее наоборот. Политолог Роберт Джарвис замечает: тот факт, что терроризм сегодня занимает верхнюю строчку в списке угроз, «частично объясняется феноменально безопасными условиями нашего существования»[574]

. Редкостью стали не только межгосударственные войны, но и применение политического насилия внутри страны. Харари подчеркивает, что в Средние века все социальные страты – аристократы, гильдии, города, даже церкви и монастыри – имели собственное ополчение и защищали свои интересы силой:

Если бы в 1150 году мусульманские экстремисты убили горстку мирных жителей Иерусалима, требуя, чтобы крестоносцы покинули Святую землю, реакцией стал бы хохот, а не ужас. Чтобы вас принимали всерьез, требовалось как минимум взять под контроль крепость-другую.

Когда современные государства успешно захватили монополию на применение насилия, резко снизив частоту убийств на контролируемой ими территории, они сделали возможным и терроризм:

Государство столько раз подчеркивало, что не допустит политического насилия в своих пределах, что у него нет иного выбора, кроме как реагировать на любой террористический акт как на нечто недопустимое. Граждане, в свою очередь, привыкли к нулевому уровню политического насилия, поэтому театр террора пробуждает в них животный страх перед анархией и ощущение, что общественный порядок вот-вот рухнет. Оставив позади столетия кровавых битв, мы выползли из черной дыры насилия, но чувствуем, что дыра эта все еще неподалеку и терпеливо ждет случая снова нас поглотить. Немного кровавых зверств – и мы воображаем, что опять туда проваливаемся[575]

.

Пытаясь соблюдать свое заведомо невыполнимое обещание всегда и везде ограждать население от любого политического насилия, государства испытывают соблазн устроить в ответ собственный спектакль. Самый значительный вред от терроризма наносит преувеличенная реакция на него, и отличный тому пример – возглавленное США вторжение в Афганистан и Ирак, последовавшее за атаками 11 сентября.

Вместо этого государства вполне могут справиться с терроризмом, используя свое главное преимущество: знания и анализ, и не в последнюю очередь знание математики. Их первейшая задача должна сводиться к тому, чтобы удерживать количественные показатели ущерба на низком уровне благодаря контролю над оружием массового уничтожения (глава 19). Идеологиям, оправдывающим насилие в отношении невинных, – воинствующим религиям, национализму и марксизму – можно противопоставить более совершенные системы ценностей и убеждений (глава 23). СМИ могут осознать свою роль первого плана в спектакле террористов и начать соизмерять характер освещения события с его объективной опасностью, тщательнее обдумывая созданные ими самими извращенные мотивировки. (Ланкфорд вместе с социологом Эриком Мадфисом сформулировали такой рецепт освещения массовых убийств: «Не называйте их, не показывайте их, но сообщайте все остальное». Он основан на уже опробованной в Канаде методике работы с малолетними виновниками массовых расстрелов и на других стратегиях взвешенного самоограничения СМИ[576].) Правительства могут активизировать работу своих разведок и прибегнуть к негласным действиям против террористических сетей и источников их финансирования. Наконец, можно убеждать граждан «сохранять спокойствие и заниматься своим делом», как призывал знаменитый британский плакат в куда более страшные военные годы.